Страна Гнара. Стареем, оставаясь здоровыми (ЛП)

Я начал с двадцатифунтового жилета. Неплохо. Довольно удобно, и моя спина с этим согласна. Еще лучше, потому что жилет сидит на верхней части туловища, и каждый раз, когда я делал шаг, мне приходилось задействовать все свои основные мышцы, чтобы стабилизировать вес. Это было похоже на одновременное выполнение подъемов ног с отягощением, приседаний и микроприседаний - идеально выстроенный протокол.

Я еще не знал этого, но в следующем сезоне этот идеально составленный протокол и укрепленные им основные мышцы не раз спасут мне жизнь.

ГОРЫ КЕДРОВОГО ОРЕХА, 25 АПРЕЛЯ 2020 Г.

Мой роман с жилетами продолжался, но темпы прогресса не увеличивались. С двадцатифунтовым жилетом двадцатиминутный поход был в самый раз. Тридцать минут - тоже. Но сорок минут стали чем-то вроде психологического порога. Я торчал здесь уже больше недели, не видя никакого прогресса. Сегодня я все время пыхтел и отдувался. Вместо режима дрейфа мой разум оставался в режиме стервы.

Ну, нет, нет, нет, не слушаю. . . .

СЕВЕРНАЯ НЕВАДА, 27 АПРЕЛЯ 2020 Г.

Линси Дайерпозвонила - это было удачно

Одна из лучших горнолыжниц в истории, Линси была членом моего мозгового треста по пиковой производительности. В его составе были в основном женщины и в основном профессиональные спортсмены.

Я предпочитаю женщин мужчинам в моем мозговом тресте пиковых достижений, потому что женщины зачастую лучше мужчин распознают тонкие эмоциональные сигналы тела, или то, что технически называется "интероцепцией". Этот навык приводит к большему самосознанию и эмоциональной регуляции, что крайне важно для достижения пика производительности. Кроме того, женщины не склонны выходить из себя, когда вы спрашиваете их об эмоциях.

Спросите спортсмена-мужчину, как он справляется со страхом перед катанием по большой трассе, и он либо откажется от эмоций, либо ответит "бра-бра". Женщины могут разделить эти переживания на части. Спросите Линси, как она прыгнула с Фэт-Бастарда - семидесятипятифутового утеса в Джексон-Хоул, штат Вайоминг, который считался невозможным для женщины, пока она не доказала обратное, - и она расскажет о своей физической, умственной и эмоциональной подготовке. Она подробно расскажет о своей межсезонной фитнес-программе, благодаря которой ее ноги стали достаточно сильными, чтобы выдержать удар от прыжка, о межсезонной программе визуализации, благодаря которой ее мозг был готов к огромному приливу страха, сопровождающему встречу с обрывом, и о межсезонной программе эмоциональной стойкости, которая позволила ей переступить через этот страх и полностью посвятить себя этой черте.

Я сказал Линси, что подумываю научиться кататься на парковых лыжах. "У меня есть теория о том, как это делать безопасно", - сказал я, как будто это все объясняло. У Линси возникли вопросы. Я изложил свои идеи, начав с основополагающего факта: скользящего вращения, которое я сделал на Oops.

Поскольку скользящее вращение - это не более чем кручение на 360 градусов лыжами по снегу, это относительно безопасный трюк. Здесь не требуется время на разгон. На самом деле, как только вы научитесь держать лыжи идеально ровно, чтобы не зацепиться за кант, испортить трюк будет очень сложно. Лыжники перестали бросать из-за крутого фактора или, скорее, отсутствия крутого фактора. Скользящие вращения слишком просты для того, чтобы быть крутыми.

И все же вращение, даже на снегу, - это необычное ощущение, новаторское, непредсказуемое и в меру рискованное. Все эти ощущения стимулируют выработку дофамина в мозге. Дофамин повышает концентрацию , распознавание образов, быстроту мышечных реакций и подготавливает нас к потоку. Почему? Потому что фокусировка, распознавание образов, быстрое мышечное реагирование и поток - это те способности, которые помогают нам выживать в новых, непредсказуемых и рискованных ситуациях.

Таким образом, в то время как большинство лыжников прекращают свои скользящие вращения к подростковому возрасту, дофамин был причиной того, что я никогда не останавливался. Я всегда крутил несколько раз в начале любой лыжной сессии, чтобы подготовить себя к действию. Именно поэтому, когда я увидел снежную подушку на Oops, мой мозг подсказал, что нужно крутиться. Совет не был таким уж безумным; мой мозг просто увидел новое место для старого трюка и сказал об этом.

Я рассказал об этом Линси, а затем изложил ей свой план.

Скользящее вращение - это мой фундамент: врожденный паттерн движения, который я могу выполнять без особого страха и с большой вероятностью успеха. Если я буду строить этот фундамент медленно, никогда не требуя от себя более одного микроскопического улучшения существующего двигательного паттерна, а затем практиковать этот новый паттерн до тех пор, пока он не станет жестко закрепленным кодом, который можно будет выполнять без вмешательства сознания, то результатом будет безопасный, постепенный прогресс.

"Это как вторжение в чужую страну", - сказал я. "Только вместо того, чтобы штурмовать замок, я пробираюсь через заднюю дверь, по одному дюйму за раз".

"Это ваша теория?" - спросила она.