Страна холодного солнца

После собора посетили национальный музей Те-Пана-Тонгарева, что в переводе с туземного означает «Место сокровища этой земли». Походили, поглазели, но без особого восторга, очень это походило на краеведческий музей города Севастополя, только гораздо больших размеров.

Зато впечатлил автомобильный музей. Не верилось, что здесь, у края земли, может быть такая коллекция автомобилей. В экспозиции более четырехсот автомобилей, которые охватывают практически всю историю автомобилестроения. Там были машины, похожие на кареты с моторчиком, с деревянными колесами, авто, принадлежавшие известным гангстерам, и даже автомобиль Гитлера.

Дальше гостеприимные волонтеры хотели отвезти гостей в зоопарк, но наткнулись на дружный протест. Принимающей стороне напомнили о пункте плана, в котором шла речь об выпить и закусить. Большинством голосов было решено все же завершить экскурсионную часть программы и приступить к ее релаксационной части.

От центра Веллингтона до дома добрались за полчаса. Машина въехала на небольшую частную стоянку, идеально уложенную натуральным камнем. Взору предстало шале в альпийском стиле из стекла и дерева, укрытое зеленью вековых деревьев.

Петров ткнул локтем Леонтьева и процедил сквозь зубы:

– Вот суки, они что, здесь коммунизм уже построили?

Странное было ощущение, будто бы чего-то недоставало. Где сетка-рабица по периметру, где сарай для лопат и грабель? Где вечно жгущие мусор шумные соседи? А главное, непонятно, где они гадят, гальюна-то на участке не видать.

Морев проявил живейший интерес, задав краеугольный вопрос советского дачника:

– Сколько соток?

Вопрос остался без ответа, ни перевести, ни понять это новозеландцу не под силу.

Вошли в дом, внутри тоже все дышало достатком. Встретила хозяйка – стройная, ухоженная женщина с легким намеком на грудь, глаза как блюдца, улыбка в уши, в руках поднос с канапе и маленькими рюмочками. Все вокруг кричало о том, что нам здесь рады.

Как хозяйка ни старалась, беседа не клеилась. После третьего подноса Сан Саныч потребовал изменения формата встречи.

– Это мы отдыхали, как принято у вас. Теперь давайте – как принято у нас. Хватит тут с подносом туда-сюда шастать, несите бутылку и нормальную закуску. Да, и рюмки посерьезнее захватите!

Вот тут-то единение братских партий и началось. На журнальном столике появилась бутылка новозеландского виски WHYTE & MACKAY сорокалетней выдержки. Наивный хозяин притащил гордость своей коллекции, чтоб гости, понюхав и пригубив, насладились божественным ароматом и волшебным букетом редкого напитка, но не тут-то было.

Когда из бутылки вылили последнее, ему было уже не жаль. Ему уже в принципе было ничего не жаль.

Начали разучивать русские песни, сначала обучение шло со скрипом, но после третьей бутылки и очередного подзатыльника хозяин затянул «Прощайте, скалистые горы…», почти не коверкая слова и старательно вкладывая всю свою новозеландскую душу.

Мореву с Петровым было хорошо, а непьющему Леонтьеву было неловко, но он не обижался, понимал – сам виноват.

На судно их отвозил сын хозяина. Перепуганный юноша ехал быстро, рулил молча. Развалясь на заднем сиденье, Сан Саныч высказался о наболевшем:

– Слабаки, пить не умеют.

Морев тему подхватил:

– Это точно, совсем не бойцы.

Трезвый Лео тему углубил:

– Да, с такими марксистами им здесь революции не видать.

На судно прибыли вовремя, с кучей впечатлений и слегка навеселе.

Рано утром в приоткрытую дверь каюты протиснулась голова шестьдесят пятого размера.

– Хватит валяться, пойдем в город, отдохнем по-человечески!

Нарушителя спокойствия Морев узнал по голосу, это был капитан-лейтенант Кухарчук. Саня Кухарчук – двухметровый здоровяк с вечно хорошим настроением и намертво прилипшей еще в Эфиопии кличкой ББН (большой белый начальник), эдакий Харитон Балун из «Большой жизни».

Морев потянулся и ткнул ногой койку сверху, там сладко спал штурман лейтенант Кудряшкин.

– Женя, вставай, он все равно не отстанет.

Женя Кудряшкин инстинктивно еще сильнее завернулся в одеяло. Кухарчук подошел и очень заботливо снял штурмана со второго яруса вместе с одеялом. Сопротивляться было бесполезно и бессмысленно.

Через двадцать минут, расписавшись в журнале увольняемых, тройка сошла на берег. Старший тройки капитан-лейтенант Кухарчук уверенно вел товарищей одному ему известной дорогой. Скоро они вышли к набережной Ламбтон.

Морев с Кудряшкиным, запыхавшись, семенили за старшим. Набережная Ламбтон вместе с Чиллис-стрит и Кортни-плейс образовывали так называемую золотую милю – торговый район с аркадами, универмагами и бутиками. Здесь можно было купить все, от зубочистки до автомобиля. Саня Кухарчук остановился под вывеской «TSB Bank. 145 Lambton Quay».

– Молодежь, у вас один час на удовлетворение частнособственнического инстинкта. Встречаемся здесь, а дальше будем отдыхать.

У Морева заныло в правом боку, он хорошо знал Кухарчука еще по Эфиопии и, собственно, понимал, что тот закладывает в безобидное словосочетание «будем отдыхать».