Страна холодного солнца

– Бог благословит.

Отец Гермоген был человеком сложной судьбы. Арестованный в молодости за антисоветскую деятельность, впрочем, как и многие другие священники, он пятнадцать лет от звонка до звонка топтал зону. От веры не отказался, каторжанином был авторитетным.

После освобождения долгими сложными путями попал он в Берлинскую и Германскую епархию Русской православной церкви за границей, в юрисдикции которой и находилась церковь Святого преподобного Сергия Радонежского, куда его и направили служить.

Уже много лет отец Гермоген окормлял здесь паству, будучи настоятелем в чине протоиерея.

– Вижу, чада мои зело барзо ханку жрали.

Отец Гермоген говорил на смеси церковнославянского и фени. Строгим взглядом уперся он в начавшего потеть Леню Пупкова.

– Не по понятиям веруешь, сын мой. Прихожанин ты видный, а в церковный общак не заносишь. Дай в общак, алтынщик неразумный, и блажите те будет.

Леня совсем скукожился.

– Простите, отец Гермоген, бес попутал, отстегну все, что положено, не сомневайтесь.

Кока, открыв рот, слушал этот занятный диалог.

– Батюшка, вы печать не поставите?

Леня протянул родословную. Отец Гермоген безо всякого интереса пробежал по ней глазами.

– Это не ко мне. Это тебе, сын мой, к латинянам надо, в церковь Сердца Иисуса, к отцу Алоизу.

Леня склонился.

– Спасибо, отец Гермоген.

Тот перекрестил пупковскую макушку.

– Иди, Бог в помощь. И ханкой не увлекайся, а то жена тебе быстро титло поправит!

Шли быстро, почти бежали. Почему-то озираясь, Кока поделился впечатлениями:

– Серьезный батюшка.

– А ты думал, поп в законе!

Собор Сердца Иисуса находился в самом центре города. На площади перед собором отдышались, с трудом приоткрыв дверь, больше похожую на крепостные ворота, вошли. Прихожан не было, только тощий лысый очкарик в рясе с белым воротничком возился возле аналоя. Это и был отец Алоиз.

Какой-то он был неживой и здорово смахивал на вяленую воблу. После общения с отцом Гермогеном этот служитель культа ни уважения, ни тем паче трепета не вызывал.

Леня без всяких предисловий протянул ему родословную.

– Вот, нам нужно заверить.

На немецком Пупков шпарил как на русском. Отец Алоиз внимательно изучил документ и трижды позвонил в колокольчик. Откуда-то сбоку, похоже, из часовни Святого Якова, появился маленький человек с веселыми глазами и большим носом, похожим на спелую сливу сорта Тульская синяя. Кока тут же про себя отметил: «Наш клиент».

Отец Алоиз передал ему свиток.

– Это брат Мартин, он все проверит и даст заключение.

Оставшись наедине с братом Мартином, Леня спросил:

– Сколько времени-то нужно на проверку?

– Это дело не быстрое, может, неделю, а может, и месяц.

– А поприсутствовать можно?

Вот тут-то и понадобилась армянская водка. Кока заговорщицки подмигнул архивариусу и приподнял из сумки бутылку водки. У брата Мартина глаза подернулись елеем и замироточил нос.

– Конечно, можно, только руками ничего не трогать!

Проверка шла ускоренным порядком. Чем чаще архивариус прикладывался к бутылке, тем реже он обращался к старинным книгам и спискам. Армянскую водку он оценил, да и как было не оценить, не было никаких шансов у их тридцативосьмиградусного шнапса супротив пятидесяти четырех градусов кизиловки.

Проверка превратилась в выборочную, брат Мартин перескакивал столетия, как австралийский кенгуру в период гона.

Через полтора часа он дошел до нижней строчки и выцедил последние капли из бутылки. Собрав последние силы, с абсолютно счастливым выражением лица брат Мартин поставил на родословную печать красного сургуча, что-то неразборчиво написал на тыльной стороне и рухнул на стол.

Кока заботливо подложил ему под голову «Описание древних германских родов» издания 1793 года и пожал руку Пупкову.

– Поздравляю, Леон фон Пупкофф!

Леня, начинающий осознавать, что, собственно, произошло, поздравление принял.

– Пойдем в винарню, отметим.

Отношение к родословной у Пупкова явно менялось, теперь он нес ее как драгоценность, обеими руками прижимая к груди.

В винарне перепробовали весь ассортимент вин, тосты произносили исключительно за знатных пупковских предков, и теперь друзья находились в состоянии блаженного упокоения.

Напротив винарни у здания казино стоял памятник королю Баварии Максимилиану II. Отхлебнув из бокала, Кока указал на него Пупкову.

– Этот хрен у тебя в родословной то ли в пятом, то ли в четвертом колене мелькал, гадом буду! А ну-ка повернись в профиль.

Пупков послушно повернулся.

– Подбородочек подними, вот так, и выпяти нижнюю губу.

Леня позировал с удовольствием. Кока сравнил оба профиля.

– Офигеть! Ты не поверишь – одно лицо.

– Отчего ж не поверю? Генетика, брат, наука точная.

Кока поскреб пятерней затылок, фон он и есть фон.

– Это правда, гены пальцем не задавишь.