Страна холодного солнца

Ближе к вечеру под воздействием домашней атмосферы и алкоголя Кока озадачился новой идеей.

– Леня, жить в таком доме и не иметь приставки «фон» неправильно.

Пупков отреагировал как типичный бизнесмен:

– Зачем это нужно? Это ж ничего не дает.

Отчасти он был прав. После 1918 года дворянские титулы в Германии были отменены и, кроме приставки «фон» к фамилии, дворянское происхождение ничего не давало.

Кока не сдавался.

– Но это же так романтично, Леон фон Пупкофф! К примеру, французы от приставки «де» просто тащатся.

– Не знаю, не знаю. Хлопотное это дело, да и родословная нужна.

Видя, что друг колеблется, Кока наддал:

– Да придумаем мы тебе родословную, делов-то.

Порывшись в интернете и прикинув, что к чему, Кока взял лист бумаги и уверенно нарисовал прямоугольник в верхней части листа. Критично осмотрев рязанский профиль Пупкова, он перекрестился.

– Ну, с Богом!

Начали нескромно – с древнего рода Меровингов, объединивших сильнейшие племена в Северо-Западной Европе.

Крепко наблудили в раннем Средневековье, ненароком зацепив Пипина Короткого, короля франков, и дошли до IX века, в котором Франкское государство разделилось на западную и восточную части, каждая из которых положила начало Франции и Германии.

Очень вольно обращаясь с древними германскими родами, но не доводя до инцеста, Раков с Пупковым ловко смешивали Веттинов с Ламарками, Фюрстенбергов с Мирбахами и Нассау с Гогенлоэ. В этой кутерьме веков их внимание привлек Гуго Одноногий. Интересный оказался мужичок. Он, как и положено отпрыску знатного рода, собрав вассалов, отправился в Первый крестовый поход, где с 1096 по 1099 год добросовестно рубился с сарацинами до взятия Иерусалима. В Иерусалим Гуго вошел уже на одной ноге.

Вернувшись в родную Франконию, Гуго получил кличку Одноногий и город Вюрцбург, где он благополучно сюзеренствовал.

У Гуго не было ноги, зато все остальное было на месте, поэтому из всех развлечений средневековья ему остались пьянство и секс, чем он с удовольствием и занимался, наплодив многочисленное потомство, такое же похотливо-плодовитое, как и он сам.

Здесь было где разгуляться. Через пару часов родословная вчерне была готова.

Раскатав еще бутылочку вина, пробежались сверху вниз по прямоугольничкам с именами, и выходило, что Леон фон Пупкофф, состоящий в близком родстве с франконскими пфальцграфами, – не кто иной, как прямой потомок Гуго Одноногого.

Леня, обалдевший от выпитого и происходящего, решил ретироваться.

– Все, не могу больше, пойду спать.

Воодушевленный успехом Кока спать не собирался.

– Ты иди, а я еще должен герб подшаманить и девиз придумать.

Утром Раков встал пораньше, умылся и пошел будить Пупкова, тот вяло отбивался:

– Отстань, дай доспать.

– Вставай, Леня, вставай! У нас дел невпроворот, а ты ерепенишься.

– Каких дел?!

– Нам нужно красиво оформить родословную и добиться ее признания.

– Кока, ты что, офонарел?! Это же была шутка!

– Какая на хрен шутка, я полночи сидел работал. Давай вставай!

Похмелившись за завтраком, Пупков подобрел.

– Да делай ты что хочешь. Господи, чем бы дитя ни тешилось…

Прихватив с собой черновики генеалогическо-геральдической деятельности и бутылку армянской водки, друзья двинулись в ближайший книжный магазин. Там в отделе продажи открыток сидел скучающий каллиграф, который зарабатывал, красиво подписывая поздравительные открытки.

Сначала гордый франк отказывался, но, когда Пупков посулил ему месячную выручку, согласился и предложил исполнить родословную и герб в цвете.

Рисовал он на бумаге, стилизованной под старый пергамент. Получалось красиво, Кока был счастлив, словно это была его родословная, а Пупков опасливо бормотал:

– Раков, чувствую, втравишь ты меня в историю.

Через два часа документ был готов. Кока с гордостью рассматривал исполненное красивым готическим шрифтом пупковское родословие от Карла Мартелла к Пипину Короткому и далее через века к Гуго Одноногому и в самый низ к Леону фон Пупкофф.

Особо хорош был фамильный герб. За основу взяли герб Франконии – красный щит с белой гребенкой снизу. С обеих сторон гордо красовались львы-щитодержатели, над щитом кучерявый намет и шлем с короной. Посреди щита красовался золотой протез Гуго Одноногого, а под щитом на синей ленте красными буквами горел девиз – «Nicht in den beinen cluck», что означало «Не в ногах счастье».

Каллиграф с благодарностью принял наличные и, свернув родословную в трубочку, аккуратно перевязал плетеной соломкой.

Леня, полностью подавленный Кокиной энергией, покорно полюбопытствовал:

– Ну и что дальше?

– А что дальше? Пойдем к нашим в церковь, пусть батюшка печать поставит.

Не спеша поднялись к зданию церкви, построенная в византийском стиле, она показалась Ракову уменьшенной копией Владимирского собора в Херсонесе.

Батюшка сидел на лавочке в церковном дворике среди кустов роз, сложив пухлые ручки на выпирающем животике, он, как сытый кот, мило щурился на солнце. Всем своим видом священнослужитель символизировал благодать земную.

Кока подтолкнул Пупкова вперед, тот слегка склонился, сложил руки ладонями вверх и проблеял:

– Благословите, отец Гермоген.