Страна коров

И лежа так вот в русле, он впервые навострил уши. И в беспамятстве своем услышал птиц, плакавших без воды, и животных вокруг, что давились от пыли. Впервые услышал он слова, что ему пыталась сказать река. И лежа там, он заплакал. Ибо смерть реки была также смертью и человека. Из того места, откуда торчат величайшие слабости, человек начал выпускать воду по земле и по стремнинам каналов, и вода потекла огромными потоками оттуда, где лежал он, во множество озер, рек и притоков, что составляют все воды земные. И хотя воды эти со временем и начали питать рыбу, они уже не были прежними. Ибо теперь в них содержалась желтушная сущность смерти. И смерть эта была повсеместна. Ибо смерть одного человека означает смерть всех людей. Точно так же, как смерть одной реки означает смерть всех рек. Как смерть одной идеи означает неизбежную смерть каждой идеи, что только есть и когда-нибудь еще будет.

* * *

– Рассказав эту историю, Длинная Река оглядел членов совета и произнес: «Такова история, которую раньше рассказывал мой народ о реке, в которой закончилась вода».

Расти замолчал.

– Помню, какие лица были у всех, когда Длинная Река договорил. Всякий смотрел на него так, словно в нем самый последний язык глаголал наречием мертвых. Но Длинная Река не стал тратить времени попусту. Он тут же пустился подробно излагать свое предложение: Коровий Мык наймет оставшихся в живых носителей, чтобы в кампусе они командой преподавали старый язык. Занятия будут проводиться по вечерам, чтобы привлекать студентов постарше. Поначалу зачисление будет незначительным, но с каждым годом станет увеличиваться на десять процентов. Непосредственным результатом наших занятий со временем станет увеличение количества носителей языка – от всего четверых на сегодняшний день до более чем двадцати всего за несколько лет… до сотен молодых людей, которые будут говорить на этом языке всего за жизнь одного поколения. Это предложение поддержит миссию колледжа, упрочивая собой американский образ жизни, – поскольку что может быть более «американским», чем язык, на котором здесь говорили до появления всех прочих? Что может быть глубже «проверено временем», нежели культура, исповедовавшаяся с самых ранних начал времен? Презентация Длинной Реки была мастерски составлена так, что отвечала логосу, этосу и кредосу. Ну и, разумеется, пафосу. «Не забывайте, – сказал он, – того, что нам сообщила река. Смерть одного есть смерть всех. Пожалуйста, не дайте моему языку умереть. Не позволяйте ему умереть одному и без должного ухода». Когда формальная презентация завершилась – а закончил говорить он ровно на отметке в тридцать минут, в точности столько, сколько ему и выделили, – я выдвинул предложение одобрить его заявку, затем поддержать это предложение, после чего объявил обсуждение открытым. Преподаватели тут же начали высказываться в пользу его заявки. Некоторые хвалили его за столь трогательную презентацию. Несколько человек вспомнили своих предков и множество языков, что они утратили на своем мучительном пути в Коровий Мык. Другие превозносили его сознательность. Похоже, дело было в шляпе. Распределились голоса. Я уже намеревался поставить вопрос на голосование и тут заметил, как поднялась одна рука. День уже клонился к вечеру, у нас в повестке это был последний вопрос, поэтому я надеялся, что все завершится быстро. Но «Регламент» Роберта[21] – это святое. Поэтому я перевел взгляд на личность, поднявшую преступную руку, посмотрел этой личности прямо в глаза и вежливо осведомился: «Да, Мерна?» – сказал я…

– Мерна! – воскликнули все мы и переглянулись. – Та, чей пепел мы сегодня развеяли?

– Да. Тогда она уже долго преподавала у нас математику. Впоследствии займет должность аналитика данных. Но когда происходило все это, она была еще простой учительницей математики. Всю жизнь прожила в Коровьем Мыке и была такой местной, что клейма ставить негде. Но еще и очень логичной. И гордилась тем, что она – человек цифр. Последовательностью своей. Объективностью. «С виду все это очень хорошо, – сказала она. – Но у меня только один вопрос. Сможете ли вы предоставить нам какие-нибудь доказательства того, что вы только что изложили? Быть может, какие-то объективные данные? Или математическое подтверждение? Или какие-то статистические анализы? Какие-то арифметические расчеты? Какие-то холодные жесткие цифры? Некоторое недвусмысленное обоснование. Какие-нибудь рассуждения, основанные на данных? Некоторые численные вычисления. Какие-нибудь графики? Какие-нибудь схемы? Диаграмму Венна, быть может? Поверьте, Алан, мне очень понравилась ваша история о реке. И я сочувствую вашему народу. Я и сама когда-то хотела заняться гуманитарными дисциплинами. Но в итоге цифры должны сходиться. Иначе все это будет тщетно. Видите ли, в пределе судьбу нашего мира под конец определяют цифры, и они же на коротком пробеге решат, выдержит ли критику ваше предложение…»