Страна Ледяного Ужаса. Странное завещание

Не обращая внимания на горящего жаждой сиюминутного начала приключений Бернара, продолжал вопрошать испанский физик.

— Возможно, это связано с таянием льдов. По крайней мере, повышение уровня воды уж точно.

Отчеканил Андерсен.

Остаток беседы проходил без Бернара, ведь наш любитель приключений услышал все, что ему было надо. После чего не захотел присутствовать при последующем разговоре двух ученых. Но дальнейшая беседа была не менее важна для последующих решений, ведь Сальвадор уговаривал друга-географа присоединиться к его небольшой команде. Но Андерсен наотрез отказывался работать с Бернаром. И только благодаря красноречию и убедительности физика Геральд, хоть и с нескрываемой неохотой, но все же согласился помочь. Как он сказал сам: "по старой дружбе". После чего добавил, что ему самому все же интересно возможное открытие новой земли.

Отыскал Сальвадор своего неугомонного друга только благодаря Генри, учтиво указавшему на высокий шпиль. Забравшись туда, Монтеро обнаружил глядящего в подзорную трубу Бернара. Наследник, получивший надежду не только на обнаружение сокрытых богатств, но и на отличное приключение, изучал холодную поверхность океана. На все просьбы Сальвадора спуститься вниз и не находиться на столь сильном ветре Шатильон лишь отмахнулся. И перед тем, как Монтеро уверился в бесполезности своих воззваний и сам начал спускаться со смотрового шпиля, Бернар нерешительно произнес фразу:

— А знаешь, друг мой. Я мечтал о подобном приключении с самого детства. Но теперь, когда я получил возможность в нем поучаствовать, я почему-то не ощущаю сильной радости…

— Мечты всегда ярче самой насыщенной реальности.

Вздохнул удаляющийся Сальвадор.

— Ты прав, не стоит гнаться за иллюзорным. Значит, буду гнаться за вполне реализуемым путешествием в мифическую страну стужи!

Глава 7 "Ошеломительная находка"

(Шумный призрак, загадочный миф, поверженный шкаф, картина с посланием)

Утро 17 сентября встретило Сальвадора по-особенному. Он сидел в уже не раз упоминаемой зале и на пару с Геральдом взахлеб изучал газеты. Кроме этого, оба ученых просматривали карты, читали и перечитывали некоторые обрывки из старинных книг. Попытки построения плана дальнейших действий привели Сальвадора к занимательной информации, все больше и больше добавляющей цветных клякс на практически белое полотно загадочной истории с наследством.

Но, помимо кропотливой работы, это утро встретило наших героев скрипом половиц, странными звуками, топаньем, звяканьем цепей и хриплыми проклятиями. Вся эта какофония доносилась прямо с потолка. А вернее, из комнаты выше. Мой читатель наверняка уже сложил в своем воображении логичное объяснение очередному странному явлению, происходящему на побережье Гудзонова залива, но мне придется разбить все его возвышенные и наверняка лирические предположения. Виной всему был не призрак покойного владельца особняка, а Бернар де Шатильон. Всего-навсего наследник неплохого, по меркам Нового света, состояния. Увы, наш француз не внял предупреждениям своего друга о том, что не стоит находиться на холодном ветру, и, на беду всех наших героев, заболел. Почему эта беда коснулась всех, включая седобородого Геральда и услужливого Генри? А потому, что Шатильон ненавидел болеть. И, прежде чем мой читатель логично меня поправит, сказав, что совершенно никому не нравится прибывать в нездоровом состоянии, я поспешу сделать дополнение к своим словам. Француз не просто ненавидел болеть, он буквально ненавидел все и вся, когда пребывал в не лучшем состоянии здоровья. Вот и сейчас он ходил по небольшой комнатке, громко топал, яростно сморкался, стучал кулаком и даже пинал невесть откуда принесенную железную цепь. Голова Бернара гудела, а нос превратился в самый настоящий водопад. Простуженная спина стреляла, а поднявшаяся температура не давала Шатильону ни минуты покоя. На все просьбы Сальвадора о соблюдении постельного режима и обильном наполнении желудка горячим чаем слышалась лишь брань в отношении как нельзя некстати заставшей болезни и звон чего-то бьющегося. Но чай Бернар все же выпивал, даже в чрезмерно больших количествах. Полчища кружек оккупировали небольшую бильярдную, в которой безрезультатно буйствовал Шатильон. Одна была даже разбита при помощи мощного удара кием, вторая, в свою очередь, разлетелась при соприкосновении с цепью. Француз попросил оставить его одного, чтобы, как он выразился, последствия его мук не причинили им дискомфорта.

— Мне даже как-то жалко этого растяпу.

Внезапно поведал Сальвадору мистер Андерсен.

— Ну вот, уже есть подвижки в верном направлении!

Радостно заключил Монтеро.

— А то как мне прикажете работать в такой компании, где двое из трёх страшно друг друга ненавидят. А самое ужасное то, что они оба тебе приходятся хорошими друзьями.

— Не вздумай навязывать меня в друзья этому убийце беззащитных чашек!

Едко ответил Геральд.

— Не буду.

Уверенно произнес Сальвадор.

И добавил себе под нос:

— Это ты сделаешь сам.

— Что?

Не расслышав последние слова, отозвался картограф.