Читаем Страна Муравия (поэма и стихотворения) полностью

И, приподнявшись от земли, Все кланялись ему. И шли в заводы, в шахты шли, В солдаты и в тюрьму.

Шли, заполняли белый свет, Жить не при чем в семье. Бреди, - и где нас только нет, Фроловых, на земле!

Живут в Москве, и под Москвой, В Сибири от годов; Есть машинист, есть летчик свой. Профессор есть Фролов.

Есть агроном, есть командир, Писатель даже есть один. И все - один перед другим, Хоть на меня смотри, Росли под дедом под своим, В него - богатыри.

Шесть ран принес с гражданской я, Шесть дырок, друг родной.

Когда б силенка не моя, Хватило бы одной.

По всем законам - инвалид, Не плуг бы мне - костыль... А после здесь уж был я бит, Добро, что богатырь.

Делил луга, взимал налог И землю нарезал. И свято линию берег, Что Ленин указал.

Записки мне тогда под дверь Подсовывал Грачев: "Земли себе сажень отмерь И доски заготовь".

Фроловы были силачи, Грачевы были богачи. Грачевы - в лавку торговать, Фроловы - сваи загонять. Грачевы - сало под замок, Фроловы - зубы на полок.

Мой враг до гроба и палач, Вот в этот день и час, Где ты на свете, Степка Грач, И весь твой подлый класс?!

И в смертный срок мой вспомню я, Как к милости твоей Просить ходила мать мой Картошек для детей;

Как побирушкой робко шла По дворне по твоей, Полкан Иванычем звала Собаку у дверей...

Да я и не про то теперь... За землю мстил Грачев. Земли, так и писал, отмерь И доски заготовь.

Подстерегли меня они В ночь под Успеньев день Грачевы, целый взвод родни Из разных деревень.

Жилье далеко в стороне, Ночь, ветки - по глазам. И только палочка при мне, Для сына вырезал

И первый крикнул Степка Грач: - Стой тут. И - руки вверх! Не лезь в карман, не будь горяч, Засох твой револьвер.

Сдавай бумаги, говорят, Давай, отчитывайся, брат! Стою. А все они с дубьем, Я против банды слаб.

Ну, шли б втроем, ну, вчетвером, Ну, впятером хотя б... Лощинка, лес стоит немой, Тишь-тишина вокруг. Кричать? - Кричать характер мой Не позволяет, друг.

А тени сходятся тесней, Минута настает. И тех, которые пьяней, Пускают наперед.

Троих я сбил. А сзади - раз! И полетел картуз... И только помню, как сейчас, За голову держусь.

Лежу лицом в сырой траве, И звон далекий в голове. И Грач толкает сыновей: - Скорей! Грех, господи... Скорей!..

Да помню, точно сквозь туман, Прощался я: "Сынок!.. Прости, что палочку сломал, Подарок не сберег.

Прощай, сынок. Расти большой. Живи, сынок, учись, И стой, родной, как батька твой, За нашу власть и жизнь!.."

Потом с полночи до утра Я полз домой, как мог. От той лощинки до двора Кровавый след волок.

К крыльцу отцовскому приполз, И не забуду я, Как старый наш фроловский пес Залаял на меня!

Хочу позвать: "Валет! Валет!.." Не слушается рот. ...Ты говоришь, на сколько лет Такая жизнь пойдет?..

Так вот даю тебе ответ Открытый и сердечный: Сначала только на пять лет.

- А там?.. - А там - на десять лет. - А там?.. - А там - на двадцать лет. - А там?.. - А там - навечно. - И это твердо, значит? - Да. - Навечно, значит? - Навсегда!..

Эх, друг родной, сказать любя, Без толку носит черт тебя!..

Да я б на месте на твоем, Товарищ Моргунок, Да отпусти меня райком Я б целый свет прошел пешком,

По всей Европе прямиком, Прополз бы я, проник тайком, Без тропок и дорог. И правду всю рабочий класс С моих узнал бы слов:

Какая жизнь теперь у нас, Как я живу, Фролов. И где б не мог сказать речей, Я стал бы песню петь: "Душите, братья, палачей, Довольно вам терпеть!"

И шел бы я, и делал я Великие дела. И эта проповедь моя Людей бы в бой вела.

И если будет суждено На баррикадах пасть, В какой земле - мне все равно, За нашу б только власть.

И где б я, мертвый, ни лежал, Товарищ Моргунок, Родному сыну завещал: Иди вперед, сынок.

Иди, сынок. Расти большой. Живи, сынок, учись. И стой, родной, как батька твой, За нашу власть и жизнь!

ГЛАВА 17

Ходит сторож, носит грозно Дулом книзу ружьецо. Ночью на земле колхозной Сторож - главное лицо.

Осторожно, однотонно У столба отбил часы. Ночь давно. Армяк суконный Тяжелеет от росы.

И по звездам знает сторож, По приметам, как всегда, Тень двойная станет скоро Проходить туда-сюда.

Молодым - любовь да счастье, На поре невеста дочь. По двору Васек и Настя Провожаются всю ночь.

Проведет он до порога: - Ну, прощай, стучись домой. - Нет, и я тебя немного Провожу, хороший мой.

И доводит до окошка: - Ну, прощай, хороший мой. - Дай же я тебя немножко Провожу теперь домой.

Дело близится к рассвету, Ночь свежеет - не беда! - Дай же я тебя за это... - Дай же я тебя тогда...

Под мостом курлычет речка, Днем неслышная совсем. На остывшее крылечко Отдохнуть старик присел.

Свесил голову, как птица, Ружьецо стоит у ног.

- Что-то, брат, и мне не спится. Смотрит сторож - Моргунок. - Ну, садись. А мне привычно. Тем и должность хороша,

Обо всем на белом свете Можно думать не спеша:

О земле, о бывшем боге, О скитаниях людей, О твоей хотя б дороге, О Муравии твоей.

Люди, люди, человеки, Сколько с вами маяты! Вот и в нашей был деревне Дед один, такой, как ты.

Посох вырезал дубовый, Сто рублей в пиджак зашил. В лавру, в Киев снарядился: - Поклонюсь, покамест жив.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия