Страна мурров

дельце. Заплатят! Куда они денутся? Метеорит перебил трос, и турист едва не погиб в открытом космосе…

— На тебе будет медицинский браслет, ты будешь волноваться, и они сразу заметят, что участился пульс. Сначала повысилось давление, а потом метеорит перебил трос?

— Да у меня уже сейчас бешеный пульс от одной только мысли, что я там окажусь! У остальных, думаешь, не так? За этим они туда и лезут — за адреналином, лекарством от скуки. Хватит ныть, Томми, расслабься. Говорю тебе, кое-кому придётся раскошелиться. Только представь, сколько мне отвалят по страховке. А за интервью? А потом ещё книгу напишем!

— Ага, в тюрьме! О том, что нельзя считать себя умнее страховой компании. Они нас уроют, Джио!

Томми… Столько лет прошло, с чего вдруг он вспомнил о Томми? Это всё водила, Кот Рыжий — где был да что видел… Разбередил.

— Да нет же, кретин, — возразил внутренний голос, — не из-за водителя твои мысли о Томми. Здесь опасно. Послушай, ты помнишь, где Томми? Или совсем ничего не соображаешь?

После того случая Джио больше никогда не работал в паре. Томми всего лишь нужно было ждать и держать рот на замке. Но страховая компания запугивала его, при этом обещала деньги и защиту, и он польстился, наплевав на их дружбу. Поверил тем, кому нельзя верить. Воспоминания о Томми были связаны не только с грустью, они вызывали злость.

— Отстань! Он сам виноват, твой Томми! Да ещё и меня за собой потянул… А сейчас я один, и меня никто не подведёт. Больше ни одной ошибки. Старик ослаб умом, заговаривается. Я, пока его слушал, сам чуть не рехнулся.

Но внутренний голос не замолкал:

— А агенты в Фесте? Помнишь, они задержали поезд только ради того, чтобы поговорить с тобой о кошках? О кошках Дубъюка, теперь это совершенно ясно. А предостережения кошачьей полиции? Нет-нет, не стоит так рисковать.

Но Джио подвёл под сомнениями жирную черту:

— Вот я и проверю. Разоблачу деда и крепко засну.

— Томми кормит червей! Он умер в тюрьме, в соседнем блоке! — заорал упрямый собеседник.

— Мне жаль, — не мог не признать Джио. — Но я-то до сих пор жив. Как думаешь, почему? Я редко ошибаюсь.

— Впереди много печальных лет, — успел прохрипеть задавленный внутренний голос, но Джио сдержал пробежавшую по телу лёгкую дрожь.

Он приподнялся на локте, взглянул на открытую дверь спальни, откуда доносился тихий храп, высвободил из-под полушубка руку и осторожно погладил кошку.

— Да ты красавица, — почти беззвучно сказал он. — Не кошка, а куколка.

Кошка села и выпрямила спинку. Её глаза сияли — казалось, что в щель между занавесками в тёмную комнату влетели вместе с лунным светом два больших светлячка; кончик пушистого хвоста лениво бил Джио по руке. Он снова погладил её и лукаво прошептал:

— Ни у кого не видел такой красивой рыжей шёрстки… Вы, кошки, прелестные создания, и вовсе не безмозглые, как считают некоторые. Может, расскажешь мне какой-нибудь секрет? Самый маленький? Наверняка лисичка припасла для друзей пару интересных историй…

Кошка потянулась, изогнувшись дугой. Ей нравилось, что Джио продолжает её ласкать и уговаривать, и она так громко замурлыкала, что у него от испуга сразу пересохло во рту.

— Тише, ты! — прошептал он.

К его удивлению, в громоподобном мурлыканье кошки улавливался определённый ритм.

Джио неудержимо потянуло в сон, веки смежились, и вдруг перед его внутренним взором замелькали, как зарницы на грозовом горизонте, многочисленные огненные знаки.

— Что тут происходит?! — раздался пронзительный возглас.

Джио подпрыгнул и открыл глаза. В дверях спальни стоял Пента, в пижаме, с всклокоченными волосами, и растерянно смотрел, как его кошка вдохновенно мурлычет, адресуясь к ночёвщику. Он дважды позвал её, но она дважды не обратила на него внимания.

— Хватит, балаболка! — жалобно вскричал старик, поняв наконец, что дело плохо, и засеменил к дивану. — Остановись, глупая ты курица!

Длинные вереницы полыхающих знаков текли теперь по стенам и потолку, сплетаясь в узоры, и вызывали у Джио мучительную тошноту и головокружение. Боль в глазах была невыносимой, казалось, они вот-вот вылезут из орбит и полопаются.

— Помогите, — тяжело дыша, просипел Джио. — Я умираю…

— Ах, ты, подлец! Я тебя… — Старик одной рукой вцепился в плечо Джио и принялся его трясти, а другой замахнулся на очнувшуюся кошку.