Страна мурров

— Никто не идеален, — снова повысила голос Айлин. — Бывают, знаешь, минуты слабости, которыми мы не гордимся. Но есть раскаяние, и есть прощение…

— А он раскаялся? Пришёл к тебе с извинениями?

— Надо дать ему время.

— Да, давай подождём, пока ему не удастся ограбление.

— Без кривляний, пожалуйста. У доктора было положение в этом доме, его уважали, а теперь что?

— Почему ты вцепилась в него, как в родного, бабушка? Других докторов нет? Его нужно выгнать, а не защищать!

— Ну, знаешь… Нельзя так обращаться с людьми… У нас есть обязательства…

— Перед всем миром у тебя обязательства, и ты хочешь втянуть в это меня.

— Вот только не надо грубить.

— В городе творится что-то ужасное, а мы тут обсуждаем непонятно что!

— Плохая попытка, Фанни. В этом городе всегда что-то творится.

— Всегда пропадают дети?

— О, ты об этом… — Айлин помрачнела. — Это настоящая беда.

— Я хорошо помню Марьяну… Мне жаль, что с ней случилась такая трагедия. Помнишь, она всегда улыбалась… И добрая, и красивая… За что ей это? Ты навестила её, бабушка… ну, после… похищения?

Айлин сказала напряжённым голосом:

— Мой специалист по связям с общественностью, из «Защиты», отвёз ей материальную помощь.

— Понятно. А я не знаю никого, кто бы любил твоего кота сильнее Марьяны.

— Ну, что ты сразу? Я же не могу разорваться!

— Не продолжай.

— Да, Фанни, твой упрёк справедлив, — помолчав, признала Айлин. — Я смалодушничала… В последнее время такие тягостные моменты даются мне тяжело.

— Могла бы меня попросить, — смягчилась Фанни. — Хочешь, я к ней съезжу?

— Лучше я сама.

— Я с тобой, — решительно сказала Фанни. — Она мне не чужая.

— Хорошо, завтра и съездим. Но что я ей отвечу, когда она спросит, где её сын… и почему полиция до сих пор не нашла его?

— И правда, почему?

— Никто не сидит сложа руки.

— Только нет результата. Если не может полиция, почему ты сама не найдёшь пропавших ребятишек?

— Как именно?!

— Попроси своих бездельников-мурров помочь. Если они так всесильны, пусть докажут, заодно проявят милосердие, а их за это станут больше любить… А ловить в библиотеке мышей могут и обычные кошки. Или найди подходящее заклинание. Или поделку Рейна. Уверена, что в этом доме найдётся кое-что из созданного им… например, какой-нибудь человекоискатель…

Айлин судорожно вздыхала, а когда Фанни закончила и выжидающе уставилась на неё, сказала:

— Нет.

— Что — нет?

— Нет на все твои предложения.

— Даже ради похищенных детей ты не можешь воспользоваться тайнами, на которых сидишь, как на мешке с золотом, — не смея взять ни одной монеты?!

— Ну, вот что, милая моя, — с раздражением сказала Айлин. — Кажется, нужно подыскать тебе наставника. А то после того как мы потеряли господина Ульпина, я тебя запустила. Что я могу? Я родной человек, меня можно не слушаться, не воспринимать… и самое ужасное — не брать в расчёт мои убеждения. Так пусть кто-то другой, из тех, кому мы доверяем, занимается твоим воспитанием. Например, Длит.

— Кто?! Только не она, бабушка… я из дома сбегу…

— От неё не сбежишь. А ты что, её боишься? Напрасно. К сожалению, Длит откажет по причине занятости. Я подумаю о кандидатуре, а то я тебя уже как-то не узнаю. Творишь такие безобразия… Давай всё же договорим о твоей подруге Виляве, это как раз в тему.

— Никакая она мне не подруга! Просто приятельница. Вернее, знакомая.

— Сейчас неважно, кто она тебе. Мы о другом — о том, что ты поощряла её неподобающие действия и сама охотно в них участвовала. И тогда чем твоё поведение лучше действий доктора Рица, уж извини?

Фани ответила угрюмым молчанием.

— Наряды для Вилявы готовы? Фанни?

— Почти…

— Их отвезёт кто-нибудь из охранников. И, пожалуйста, передай своей… передай Виляве, что мы больше не можем… в силу сложившихся обстоятельств… принимать её в нашем доме.

Фанни вскочила на ноги. Щёки у неё пылали.

— Тогда и ты, пожалуйста, передай своему доктору Рицу, что теперь я отношусь к нему с подозрением и отказываюсь ходить на осмотры! Я могу идти к себе?

— Иди, — бесцветным голосом сказала Айлин, отвернувшись к окну.

Но Фанни не уходила. Что-то мучительно-давящее заполнило её грудь, и она хотела побороть это тягостное нечто.

— Бабушка… Извини… — выдавила она из себя. — Я не хотела, чтобы так получилось. Я взяла у Вилявы эту вещь, потому что подумала: хорошо бы иногда знать, что думают другие…

— Без их разрешения? Это всё равно что подглядывать! И то, и другое, как ты должна бы уже понимать, плохо.

— Ты защищаешь доктора, хотя он тебя чуть не обокрал! А меня унижаешь за то, что я взяла какие-то бумажки с какими-то там знаками!

— Что ты такое говоришь? Унижаю? Я пытаюсь предупредить тебя. Ты наследница, с тебя спросится стократ больше…

— А я не хочу быть наследницей!

— Может, сменим тему? — холодно сказала Айлин.

— С удовольствием! — со злостью выпалила Фанни. — Тебе известно, бабушка, что Гордон бог садоводства и мечтает стать главным садовником?

— Не Гордон, а господин Ломонос.

— Какая разница? Ну, ладно, он. Знаешь?

— Впервые слышу.

— А всё потому, что от тебя скрыты его потаённые мысли!