Страна мурров

— Ну, хорошо… раз ты настаиваешь… Господин Порох считает, что ты могла… язык не поворачивается… могла быть сообщницей отравителя, но в последний момент передумала. Летка тоже под подозрением.

— Но какой у меня мотив?!

— Фанни, милая…

— Нет, скажи!

Айлин вздохнула.

— Ярко видит в сегодняшнем происшествии классическую схему преступления, когда одно убийство прячут среди других. Но тебе нет необходимости оправдываться, Фанни, я убеждена, что ты невиновна.

— Думает, я хотела тебя убить, чтобы иметь возможность уехать из Дубъюка? Извини, но твой Ярко Порох дурацкий дурак!

— Прекрати, пожалуйста. У него работа такая — подозревать всех, неужели ты не понимаешь? Не стоит его винить за то, что он слишком ответственно относится к своим обязанностям.

— Не буду, — скрепившись, тихо сказала Фанни. — Потому что он не знает, что я люблю тебя и желаю тебе долгих лет жизни.

— Спасибо, дорогая, — растрогалась Айлин.

Я обязательно найду отравителя, решила Фанни и всё своё время посвятила поискам того, кто больше остальных подходил на эту роль.

Глава 15. Отравитель

1

Двери на кухню теперь запирали по распоряжению ловиссы, и входить в неё дозволялось только Виктории с Леткой, Лорне, Длит и обеим хозяйкам.

— Виктория, я хочу к тебе, — плачущим голосом жаловался Гонзарик, постучавшись в раздаточное окно. Как только они с дядей переселились в крепость, Виктория разрешила мальчику самому выбрать, как к ней обращаться. Ему понравилось обращение по имени и на ты, оно и прижилось. — У меня голова болит… Мне плохой сон приснился…

И только Виктория потихоньку открывала дверь, чтобы его впустить, откуда-то тотчас появлялась бдительная Бомбаст.

— Госпожа ловисса никого не велела!

— Тебя не спросили, — злилась Виктория. — Ишь, глаза вылупила. Проходи мимо!

Слуги столовались в тесноватой чайной комнате и всякий раз бурно обсуждали несостоявшееся покушение. Главным подозреваемым оставался, естественно, Барри, и это больно ранило повариху. Передав в чайную комнату горячую супницу или блюдо с горой ароматных фаршированных блинчиков, с которыми расправлялись в считанные мгновения, Виктория по пояс высовывалась в окошко и нависала над жующими, как внезапно оживший скульптурный бюст во гневе.

— Да не мог он, Мартон! Не до такой степени Барри из ума выжил, чтоб яд от соли не отличить!

Но Мартон, однажды впустив в себя определённую мысль, далеко её уже не отпускал.

— Тогда скажи, где солонка с ядом?

— У Барри стресс… не может вспомнить…

— Он это, Виктория-заступница! Напортачил, а солонку со страху выбросил, гадкий старикашка…

— Ну, давайте! Идите ещё в мусоре пошарьтесь! — разъярялась Виктория. — Накинулись на старика, как коты на рыбу, а настоящий вражина ходит среди нас, дураков, и смеётся! Фиги нам крутит!

— Типун тебе на язык, мать…

…Размышляя о дедушке Барри, Фанни не могла не признать, что кое-какие тараканы всё же водились в его трясущейся седой голове — чего стоила одна выходка с уничтожением той самой чашки с нарисованным корешком. Но своей хозяйке он был верен, и рьяная верность эта была непритворной. Поэтому либо вышла ошибка с солонкой, либо Барри здесь ни при чём. Фанни рискнула обратиться к нему, но запуталась в объяснениях — когда видела чашку, зачем понадобилось знать… Старик что-то заподозрил, прохрипел:

— Ничего не знаю! — И махнув рукой, торопливо заковылял по коридору.

Следующими в списке подозреваемых стояли кастелянша Бомбаст — чрезвычайно неприятная особа, а также с виду безобидная Тавала, прачка со стажем, едва ли не родившаяся в Спящей крепости. У обеих Фанни обнаружила существенный мотив: когда ежедневно приходится иметь дело с горой грязного белья, поневоле взбесишься.

Она целый день ходила взад-вперёд мимо прачечной, крутилась возле Бомбаст, выискивая в её лице признаки скрытого безумия. Такое назойливое внимание не осталось незамеченным. В двадцатый раз наткнувшись на пытливый взор младшей госпожи, Бомбаст начала соображать, побагровела, как закатное небо при сильном ветре, замедленным движением упёрлась кулачками в тощие бока и гипнотически уставила на Фанни свои выразительные рачьи глазки. Фанни поспешила убраться, более не сомневаясь, что кастелянша вполне способна на отчаянные поступки.

Тихоня Тавала, скромная, с простодушным круглым лицом, смотрелась на фоне Бомбаст нежной овечкой на пажитях зелёных. Жертва, но не хищник, решила Фанни и с лёгким сердцем реабилитировала прачку.

Кого же подозревать? Может, Фелиси? За глаза её все называют Сумасшедшей Лиси, ей постоянно кажется, что всё висит криво. Окулисты и психиатры не нашли никакой патологии, а значит, и вылечить её нельзя. Бедная Лиси.