Страна на дембель

С такого ракурса ситуацию я не оценивал и поэтому немного растерялся. Медаль – это гарантированный отпуск, голубая мечта любого солдата, возможность увидеть родных, друзей, родной город. И не надо меня совестить, что я всего три месяца отслужил, а уже по дому соскучился. На самом деле я почти тридцать лет в этом времени не был! А некоторых друзей и родственников похоронить успел. Можно понять, как меня тянет в родные места.

Но есть один момент, который трудно объяснить словами. Мое влияние на историю усиливается с каждым прожитым здесь днем, и чем дальше, тем больше ответственность за мои поступки и решения, которые повлияют на миллионы людей в этой стране. В скором времени, как я надеюсь, грядет большая чистка, и это будет серьезное испытание для меня лично, как ни банально это звучит. Брать грех на душу в самом начале пути – это очень плохая примета. Так можно скурвиться раньше времени. Поэтому судьба парнишки-проводника и его несчастной семьи не должна висеть тяжким грузом на моей совести. Вот так, немного пафосно и нелогично рассудил я. На самом деле вершитель судеб из меня, как из Гарри Поттера – министр финансов Узбекской ССР, то есть никакой. Но парнишку и его родных реально жалко.

– Медаль – дело наживное. Не в наградах счастье, – поделился я философской истиной, когда-то выраженной Карлсоном в отношении тортов и их места в жизни.

Майор одобрительно усмехнулся, видимо, и он не сомневался в ответе.

– Думаю, Громов согласится. Он к твоим безумным инициативам неровно дышит.

– Конечно, согласится. Они же по его теме сюда заявились.

Товарищ Жилинский возмутился:

– Морозов, не охренел ли ты? Мы вторые сутки с них ничего вытянуть не можем, а ты дурака валяешь, важную информацию морозишь. Откуда узнал? Допрашивал задержанных, а мне не сообщил? Самодеятельность, понимаешь, развел.

– Обижаете, товарищ майор. Никого я не потрошил. До всего дошел своим умом. Самая вероятная причина.

– Ладно, потрошитель, с Громовым будешь объясняться. Мне твои сказки Венского леса не интересны.

В этот раз я и не соврал даже. Действительно догадался, используя банальную дедукцию и обычную логику. В моем мире диверсант был один и появился только через три недели. Никаких других причин, кроме появления старца Исмаила, для изменения привычного хода событий не было, так что и думать нечего. Из-за него явились. Правда, объяснить майору ход рассуждений не смог бы при всем желании.

– И еще одна просьба, если можно.

– Выкладывай.

– Мне срочно надо познакомиться с местным секретарем райкома комсомола. Вы же наверняка его знаете, давно здесь служите. Или лучше сразу контакт наладить с заместителем по идеологической работе. Хочу их привлечь к организации городского праздника.

– Хм. Райком партии этим занимается, зачем тебе комсомольцы понадобились?

– Культурная программа у нас слабая. У них тут и музыкальный коллектив есть, и ВИА в доме культуры выступает.

– Ладно. Позвоню. Но уговаривать сам будешь. Сразу предупреждаю, товарищ скользкий, бескорыстно и пальцем не пошевелит. Хотя… Вы друг друга стоите. Вдруг уболтаешь. Дятел дятлу хвост не выщиплет.

– Может, глаз не выклюет? У классиков так вроде бы? – решил блеснуть я эрудицией, но был вежливо послан в пешее филологическое путешествие в сторону штаба тыла, где меня заждался товарищ Громов.

На следующий день на утреннем построении мне вручили заслуженную награду. Сразу в двойном размере, как и обещали. Пал Палыч лично пожал мне руку выдал проникновенную речь из трех предложений, о том, что надо гордиться, брать пример и «учиться коммунизму надлежащим образом». Последняя фраза – дословная цитата из трудов Ульянова-Ленина, которая обычно используется для торжественных выступлений, когда лень сочинять что-то вразумительное.

Надо было видеть гамму чувств на лицах окружающих: от восторга и восхищения до тихой зависти, переходящей в неприязнь. Радует, что завистников ничтожный процент – кроме сержанта Зайцева ни одного больше не заметил. Но зато Кроля чуть удар не хватил, так сильно он переживал, что кому-то счастье подвалило, а не ему. Говорят, он в обед даже кушать не мог, так сильно переживал. Чем изрядно всех позабавил.

Ради торжественного случая я добыл у сержанта Анисимова новую форму и даже бушлатом свежим обзавелся. Мое обмундирование только на «подменку» годилось после ночных приключений. Так что на награждении я сиял, как золотой перстень у цыгана на базаре. Дело не в тщеславии, просто мне предстоял визит в городской комитет ВЛКСМ, а там исключительно по одежке встречают.

В последнее время мой статус сильно изменился. Из молодого солдата-чайника он как-то быстро и неуловимо трансформировался в смесь блуждающего полудембеля и блатного контрактника, если бы такие были в советской армии. Впрочем, с натяжкой любой прапорщик – это есть подвид контрактника.

Разве что выезд с территории части пока еще не свободный, но путевых листов незаполненных у меня целая стопка – теоретически можно поехать куда захочешь. И даже топтунов Громов, похоже, отозвал, по причине полной бесполезности оных.