Страна потерянных дорог

В холле было тепло и хорошо, пахло книгами и готовящейся едой, а за огромными окнами виден только Лес, утопающий в густом тумане. Хотелось не просто глотнуть чая из термоса, а переодеться в домашнее, налить горячий напиток в старую фарфоровую кружку, забраться с ногами на диван и читать в теплом свете торшера.

Ника вдруг поняла, что немного устала от путешествия. Раньше у нее даже отпуска не было дольше, чем на четыре дня. Хотелось отдохнуть, хотя бы временно, от потрясений и приключений. И не в последнюю очередь — от травм.

Макс сидел рядом, тоже немного уставший, еще и было видно, что он явно переволновался за нее. Ника усилием воли отогнала от себя мысли о поцелуе и попыталась смотреть только на Майю, сидевшую в кресле напротив. Будет еще время подумать и поговорить с Максом как следует. Он прав, ну какие тут поцелуи или общение, когда вокруг все время кто-то находится и они ни на минуту не остаются одни? Им же не пятнадцать лет, чтобы прилюдно обниматься.

Но все же… при мыслях о туманной дороге к Затону, о том, как Макс быстро прильнул к ней, поцеловал… в сердце разливалось тепло.

— Люди боятся не самих статуй, а того, что они символизируют, о чем напоминают, — отозвалась Майя после недолгого раздумья. — О том, что нельзя замирать в прошлом, нужно двигаться дальше, продолжать жить. И если ты рассказал свою историю, сделал все, что хотел, то следует уйти и найти новый путь, новую судьбу.

Майя какое-то время смотрела на свои ладони, затем тихо вздохнула:

— В Аркании есть два самых страшных греха. Не рассказывать свою историю и, наоборот, зациклиться только на ней. И статуи служат вечным напоминанием о том, что будет, если ты не справишься.

— А как же насилие? Разве это не грех?

Майя чуть ехидно улыбнулась Максу.

— Оно просто тут не предусмотрено и недопустимо.

Макс позволил себе лишь неоднозначно хмыкнуть, но озвучивать сомнения и возражения не стал. Будет еще время для философских диспутов, а сейчас минутный отдых окончен. Мужчина хлопнул себя по колену и решительно встал с дивана:

— Пошли, найдем Шамана. Иначе скоро уже будет поздно стучаться во все двери и люди уснут.

— Скажи, — проговорила Ника, с трудом выкарабкиваясь из уютного плена кресла. — А как же просто статуи? Скульптуры?

Майя с непониманием уставилась на девушку.

— В нашем мире есть искусство, люди рисуют картины, а еще они делают статуи — лепят, вырезают из камня там…

— Это кощунство, — нахмурившись, отозвалась Майя. — Если статуя изображает живое существо, то это ужасно!

— Ладно, понятно. Нет, не особо понятно, но Макс прав: надо шевелиться, — заметила Ника, подхватывая рюкзак с паркетного пола. Затем глянула на Коня: — Давай теперь я. Все-таки даже в Аркании людей может смутить здоровый мужик с ножом на поясе, который ломится посреди ночи к ним домой!

Макс только тепло улыбнулся и сделал галантный жест рукой, пропуская девушку вперед. Ника поборола невесть откуда взявшееся стеснение и стала стучаться во все двери по очереди. За первыми тремя было тихо и никто не отозвался, а вот на четвертой повезло. Им открыл юный паренек в футболке с мультяшной зверофурой.

— Мама еще на работе, — заметил он, с интересом рассматривая визитеров.

— Нет, солнышко, мы ищем Шамана. Не знаешь, в какой квартире он живет? — ласково проговорила Ника.

Ребенок просиял, улыбаясь до самых ушей, шустро натянул на босые ноги сандалии и выскочил в коридор, закрывая за собой дверь.

— Пойдемте проведу, а то заблудитесь! Вы не с той стороны подошли, он из третьего подъезда.

— На улице холодно, — начала было Ника, но ребенок только махнул рукой.

— Не, по дому пойдем, не отставайте! — проговорил паренек и быстро пошел вперед.

Он вел их то длинными петляющими коридорами, то старинными каменными лестницами, где перила были увиты декоративными лианами, а витражные окна бликовали под светом уличных фонарей.

— Вы ходоки, да? Я сразу понял! К нам редко выходят в это время года — по весне Данка разливается, затапливает всю округу, еще и болотные огни подходят к самой дороге и пугают прохожих, — тараторил мальчик, пока они сворачивали в очередной коридор. — Так что пути есть местные, а из Пограничья совсем не добраться. Как вы смогли?

— У нас друг на зэфке, мы шли по бездорожью, — ответила с улыбкой Ника.

— Ух ты! Я хочу стать оператором, когда вырасту! Моя мама ветеринар, лечит и простых животных, и зверофуры.

— Значит, она как раз сейчас занимается нашей Шалой, которая поранила лапу при переправе, — с теплой улыбкой отозвался Макс.

— А! Тогда понятно, раньше утра ее можно не ждать. Я так и понял, что срочная работа на ТО, иначе она к шести уже дома обычно. А Шала сильно пострадала? А какая она? Одна голова или две? Груз большой поднять может? Вы же военный, да? А из какой страны? У нас тут обычно из России приходят, и почему-то из Мексики, уж не знаю, я в географии Пограничья не силен, еще только учусь…

На бесконечные вопросы мальчика отвечали попеременно то Макс, то Ника. Надо же расплатиться с мальчиком за помощь, так хоть удовлетворят его жгучее любопытство.