Страна Саша

Следующие несколько дней мы постоянно ссорились. Уезжать уже скоро, поэтому надо было быстрее решать с визами и прочим. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, которого хотят вытащить из его кроватки. Большой мир протягивал ко мне свои громадные и страшные ручищи, а я упирался. Забился в самый угол, как будто меня там не найдут. Но ноги и руки выросли. Ноги уже сорокового размера. И дальше упираться некуда. Женя давала мне отличный шанс показать, на что я способен, и вылезти из своего панциря. Но одно дело, если бы я бросил ее здесь, а другое – оставить ее одну в незнакомой стране. Подумать только, до чего я договорился. Неважно, где бы я ее бросил. Это было бы всё равно ужасно. И зачем я вообще начинал эти отношения?

На следующий день, когда Женя уехала пожить у родителей, мне стало совсем плохо. Как только я представил, что она улетает, а я остаюсь, я даже стал думать, какие документы на визу нужны. Ей-то дадут визу, потому что она там будет учиться, а мне кто даст?

Конечно, Макс говорит, у него есть какой-то турагент, через которого он всё время делает визы, когда путешествует. Это могло бы помочь. Осталось только понять, хочу ли я ехать. Если я вовремя не решусь хотя бы раз сделать такой поступок в своей жизни, может быть действительно поздно. Я окончательно осознал, что могу потерять Женьку. Теперь, когда дело вроде начало двигаться, ее слова до меня дошли.

Скулы сводит, и глотать трудно. Да, боль иногда можно увидеть. Она стоит по колено в остывшем чае на холодном подоконнике. Вертится замерзшая у витрины игрушечного магазина. Поднимает телефонную трубку и тут же ее бросает. Нажимает F5 и видит, что там нет ни одного нового письма. Удаляет из телефона эсэмэс.

Я стал сажать цветы. Мне казалось, если я чем-то займу руки, то смогу хоть как-то отвлечься. Я рылся в земле и представлял, что я могу посадить всё что захочу. Но, увы, на пакетиках с семенами значилось только «Лилии» и «Петунии». Коробочек с надписью «Смелость» и «Решительность» в цветочном магазине так и не нашел. Вспомнились какие-то мои прошлые отношения. Тогда Ольга меня бросила сама. А теперь я почему-то задумался о такой пошлости, от которой стыдно. Я вдруг понял, что не хочу, чтобы меня первым бросили. Бросить самому хоть и труднее сначала, но зато потом не будешь чувствовать себя кинутым. Создается иллюзия, что от тебя что-то зависит в этой жизни. Хотя на самом деле еще бы минуту промедлил – и бросили бы тебя.

Начались еще разные странные вещи. У меня перестали играть те пять дисков, которые Женя мне записала еще в начале знакомства. Я вообще-то не суеверный, но что сразу пять дисков перестали играть, меня насторожило.

У меня появилась мысль, что я должен возненавидеть Женю, чтобы мне было легче ее разлюбить. Поэтому я решил внушить себе, что у нее много недостатков. Сначала я ничего не мог вспомнить, но потом нашел.

Я терпеть не мог, когда она включала одну и ту же песню на повторе. И могла слушать ее сто раз. Я просто не понимал, как можно так делать и как это не надоедает.

Иногда она могла за три дня три раза посмотреть один и тот же фильм. Это я тоже не выносил.

И еще мне не нравилось, что она всё время ходит одними и теми же дорогами. Если я просил ее пойти другим маршрутом, она начинала раздражаться.

Еще мне не нравилось, что она писала с открытой дверью туалета. Когда мы куда-то собирались, она, совершенно не смущаясь, садилась на унитаз и писала. Первое время я возмущался, но она сказала, что это передалось ей от бабушки, и постепенно мои аргументы были исчерпаны. Видимо, у нее тоже те еще гены. Один раз Женя забыла, что у нас гостил Макс, и шокировала его своей этой привычкой. Ему, правда, было смешно, а ее это даже не смутило. Зато мне было как-то не по себе. Наверное, она так делала, потому что она настоящая дикарка. Привыкла жить одна. Ходить голышом. Не закрывать двери. Хотя ванную она принимала с закрытой дверью, потому что мерзла и хотела тепла.

В последнее время она еще стала часто говорить, что ей нужна опора. И что я совсем не похож на эту опору. И что ей этого не хватает. Я этого никогда не понимал. Зачем женщине опора? Она что – стоять сама не может?

Иногда меня раздражала ее наивность. Женя из тех людей, которая загадывает мир во всём мире, когда сидит между двумя людьми с одинаковыми именами или режет торт. Каждый раз я говорил ей, что нельзя так полагаться на людей, но раз за разом она наступала на одни и те же грабли. В итоге она ревела, а мне приходилось ее утешать.

Мне не нравилось, что ей нравилось выводить меня из себя. Периодически ей становилось скучно, и она придумывала скандалы. Потом даже признавалась, что она начинала всё это только ради того, чтобы меня позлить. Меня это бесило. Она даже ударяла меня иногда, и только потом я сообразил, что можно останавливать ее руку. Потом я стал пресекать ее руку, но первое время я боялся сделать ей больно. Она, кстати, как-то сказала, что ей брутальности во мне не хватает. Да мне самому ее не хватает, а что делать. Так меня воспитали.