Страна счастливых (сборник)

Звонкий девичий голос крикнул:

— Может быть, ты поразмял бы мускулы аэроптером? Воздух сегодня чудесный. Пружинит, как никогда!

— Нет, нет! — сказала Майя, — он еще слаб. Пусть отдохнет.

— Кто там говорит? Аптекарша?

Дружный хохот встретил этот вопрос. Майя, смеясь вместе со всеми, вскочила на стул.

— Это ты? — крикнула она, стараясь схватить за ногу краснощекого парня. Но тот взмахнул крыльями и, взлетев вверх на несколько метров, захохотал.

Он взбудоражил крыльями воздух, кувыркнулся и, вытянув окрыленные руки вперед, ринулся вниз, оглашая воздух веселым свистом.

За ним полетели и другие, прокричав на прощанье:

— Пока!.. Пока!..

— Выздоравливай, дружище!

— Хорошие ребята, — сказал Стельмах, провожая их взглядом.

— Замечательно верно! — крикнул высокий человек, падая на крышу. Он свернул крылья и, прислонив их к балюстраде, оглядел Павла с головы до ног. Потом протянул ему руку:

— Меня зовут Якорь! Главный портной Магнитогорска! Можешь уделить мне несколько минут?

— Конечно.

Якорь подошел к столу, налил в бокал вина, но, сделав несколько глотков, поставил бокал обратно.

— Сегодня изрядная жара, — сказал Якорь, — а вино дрянное.

Он повертел в руках бутылку и лукаво подмигнул:

— Вы не находите, что этот номер вина годен для свиньи?

— Ты прав, — сказала Майя, — тут есть алкоголь, но ведь оно прописано для выздоравливающего. Так что…

— А-а, — удовлетворительно кивнул головой Якорь, — в таком случае… извиняюсь.

Он взял кувшин с молоком и налил себе полстакана. Пока Якорь пил молоко, Павел смотрел на него, стараясь угадать причину этого посещения. Но Якорь не дал ему долго задумываться.

— В моем распоряжении десять минут! — сказал он, вытирая платком широкий лоб, из-под которого смотрели на Павла глаза мечтателя. — Я начну с того, что продемонстрирую свой костюм. Ты видишь?

Он встал во весь рост:

— Обрати внимание на мой костюм!

Павел, недоумевая, смотрел на серый костюм, облегающий фигуру Якоря мягкими линиями, и, наблюдая за его свободными движениями, старался понять, что именно хочет от него Якорь.

— Ну?

— Костюм как все! Как миллионы костюмов!

— Ага! — обрадовался Якорь, — вот именно. Ты уже сказал: как миллионы костюмов. С той только разницей, что меняется цвет в соответствии с сезоном. Серый, коричневый, черный, белый, голубой и электрик. Ты еще не понял моей мысли?

— Нет! — сознался Павел.

— Странно! Я, кажется, говорю ясно…

— Я все-таки тебя не понимаю, — серьезно сказал Павел и подумал: «Какие странные профессии создает человеческое влечение к деятельности».

— А между тем, — засмеялся Якорь, — суть дела проще автомобильной шины… Видишь ли, я сейчас работаю над костюмом. Но моя работа встречает со стороны товарищей непонятное равнодушие… В старых книгах я читал, что наши предки больше всего опасались единообразия. Они полагали, что республика из экономических соображений стандартизирует все и вся. Но, оказывается, опасность пришла с другой стороны. Люди сами упорно не хотят разнообразить одежды. Ты знаешь, — улыбнулся Якорь, — иногда мне даже жаль, что нет этих прекрасных старых людей. О, как бы я одел их! Какие рисунки и краски расцвели бы на площадях и на улицах городов!

— Два года назад, — сказала Майя, — я интересовалась психологией людей, живших раньше, и довольно добросовестно посещала Исследовательский институт. Но, уверяю тебя, таких наклонностей у них как будто не было. Правда, мне случалось встречать в старой литературе занимательные страницы. Один из персонажей романа тридцатых годов приводит против социалистического общества такие курьезные доводы. «Я, — говорит этот ископаемый человек, — ненавижу социализм — эту гигантскую казарму с полным уравнением во всем: в одежде, в пище, в жилье, в удовольствиях». Старые люди были, однако, удивительно непоследовательны. Из литературы того же времени мы знаем, что тогдашний человек, выдвигая подобный довод против социализма, в то же время испытывал величайшее огорчение, если сто человек ходили в широких штанах, а у него были узкие. Возражая против однообразия, люди совершали преступления, чтобы иметь то, что имеют другие. «Никто этого уже не носит», «у всех есть, а у меня нет», — эти выражения довольно часто встречаются в старых романах.

— А в общем чепуха! — сказал Павел, — я лично считаю, что ты сотрудничаешь с сумасбродством. Какая, в сущности, разница в том, какого покроя или цвета, будет у меня платье?