Страна Семи Трав

Дрожащими пальцами Ветлугин поднес цветок вплотную к глазам — и не сдержал вздоха удивления.

Одуванчик облетел, только маленький набалдашник остался на высоком стебле.

Путник испуганно оглянулся. Не исчезнет ли так и все вокруг?

Но испуг был напрасным. Все осталось без изменений в удивительной лесной долине.

Ветлугин продолжал спускаться.

Появились, будто выскочили из-под земли, стелющиеся кустики полярной березы, ивы, ольхи. Они ползли сбоку, путались под ногами, мешая идти, но скоро отстали, уступив место более высокой растительности.

Что ни шаг, то все выше и выше делались деревья. Как большинство северных деревьев, они доходили путнику только до колен, потом, расхрабрясь, дотянулись до пояса. Наконец поднялись вровень с человеком, а там и зашумели пышными кронами над головой.

Лето? Нет, это не было лето. Скорее уж осень, но ранняя. Такая, какой ей полагается быть в сентябре где-нибудь в недрах сибирской тайги, то есть в значительно более южных широтах.

Невероятно!.. Удивительно!..

Где же тот сказочный порог, переступив который человек неожиданно попадает из тундры в тайгу, из зимы в осень?..

Ветлугин оглянулся. Не было видно этого порога. Исчезли, будто растворились в тумане, зловещие черно-белые, засыпанные снегом хребты Бырранги. Голубоватой дымкой затянут лес. Лишь белые полосы тумана медленно, словно бы нехотя, проплывают между неподвижными лиственницами.

На мгновение снова обожгла страшная мысль: явь ли это? Не чудится ли ему оазис в диких ущельях Бырранги? Говорят, когда люди замерзают в снегу, им снятся деревья, тепло…

В ветвях сердито вскрикнул какой-то зверек.

Ветлугин остановился.

Тишина. Капли воды с длинными паузами падают с веток. И опять в заколдованном лесу раздается озабоченное, бранчливое, с тревожно-вопросительными интонациями попискивание.

Ветлугин опустил глаза к земле.

Ага! Так и есть! В сумраке подлеска мелькнул черненький кончик хвоста.

Какой-то зверек то высовывался из-под корней, то снова прятался туда. Он походил на ласку, только был подлиннее. Верхняя часть его тела была красно-бурая, но начала уже белеть — зверек «переодевался»: летнюю окраску менял на зимнюю.

Белая шкурка с черным хвостом? Ну конечно! Клочок царской мантии! Десятки подобных шкурок составляли парадную царскую мантию.

Это был горностай!

Минуту или две они с напряженным вниманием смотрели друг на друга — Ветлугин и горностай. Потом решительный взмах хвоста, и огненно-белый комок скрылся в зарослях, будто горящую головню бросили в кусты.

3

Склон сделался еще круче. Приходилось продираться сквозь цепкие кустарники, шагать через упавшие, обросшие мохом стволы.

Лес обступил путника. Раздвинув кусты, Ветлугин прислушался.

Что-то странное творилось в лесу. Какие-то звуки неслись отовсюду. Треск сучьев, хруст, топот, рев… Словно бы ливень обрушился на чащу. Что это? Та-там!.. Та-там!.. Все громче, слышнее. Каждый удар болезненным эхом отдается в сердце. Ветлугин выглянул из-за дерева.

Готов был увидеть что угодно, вплоть до ископаемого ящера, пробирающегося на водопой, или сказочного великана, шагающего через кустарник с мачтовой сосной под мышкой.

Но он увидел совсем другое.

Он увидел людей. Люди гурьбой спускались с противоположного склона, одетые в какую-то диковинную одежду, сшитую, по-видимому, из оленьих шкур, снабженную монашескими капюшонами. Да, это выглядело бы как процессия монахов, если бы над головами не раскачивались копья.

Пугающий гул издавали не барабаны, а маленькие овальные бубны. Рокот их, ритмичный, зловеще монотонный, напоминал тяжелую поступь.

Издали невозможно было рассмотреть лиц, тем более что большинство их было затенено капюшонами. Ветлугин скорее угадал, чем увидел, в них нечто жуткое, неприятное, отталкивающее.

Ему показалось, что все люди под капюшонами на одно лицо!..

Вереница людей в оленьих шкурах, спустившись со склона, скрылась за деревьями.

Что же делать? Раздумывать, колебаться нельзя. Решение надо принять немедленно!

До озера ему не дойти. А зима уже тут как тут. Зима догнала Ветлугина.

Единственный шанс на спасение в том, чтобы перезимовать в оазисе, в лесистой долине. Стало быть, сближение с ее обитателями неизбежно. И чем скорее оно произойдет, тем лучше!

Эх, была не была!..

Ветлугин возобновил спуск, перебегая от дерева к дереву, прячась за стволами. Неумолкающий рокот бубнов притягивал его, тащил за собой как на привязи.

На дне котловины тускло блеснула река. Лучи солнца проникали сюда с трудом сквозь густые ветви. Поэтому здесь было очень сумрачно.

За стволами деревьев замелькали люди.

В голове процессии два человека с копьями вели голого ребенка. Он был совсем мал, лет трех или четырех, и брел, выпятив животишко, неуклюже переваливаясь на кривых ногах, то и дело спотыкаясь. Вот он упал. Конвоиры остановились, терпеливо подождали, пока малыш встанет на ноги.

На шее его была петля, концы веревки держали конвоиры.

Сердце Ветлугина сжалось.

У некоторых народов тундры так удушают оленей: набрасывают на шею петлю и с силой тянут ремень в разные стороны. Неужели же оленя заменили ребенком?..