Страна Семи Трав

Снова зарокотали примолкшие было бубны. Один из участников процессии, украшенный разноцветными развевающимися лентами, принялся скакать, кружиться перед толпой, оглашая лес протяжными завываниями. Конвоиры подтащили упиравшегося малыша к реке.

С замиранием сердца вглядывался Ветлугин в темную, почти черную гладь, ожидая, что вода пойдет кругами и со дна реки вынырнет безобразная, на непомерно длинной шее, покрытая ракушками и водорослями голова какого-нибудь чудовища.

Но водная поверхность по-прежнему оставалась неподвижной.

Толпа надвинулась на малыша, тесно сгрудилась вокруг него. Раздался жалобный детский плач.

Ветлугин поднялся в кустах во весь рост. Больше он не мог оставаться в бездействии. Забыл обо всем: о том, что собрался зимовать здесь и должен во что бы то ни стало поладить с жителями котловины, забыл о том, что болен, измучен, безоружен. Нечто более сильное, чем доводы рассудка, более сильное даже, чем инстинкт самосохранения, вдруг подняло его, распрямило, толкнуло вниз.

Он должен спасти ребенка!..

Ветлугин сбежал вниз, к реке.

К нему обернулись улыбающиеся лица. Да, люди улыбались… Но это была одинаковая у всех, неестественная, словно бы приклеенная, улыбка. На берегу возникло смятение. Кто-то, взвизгнув, кинулся бежать, кто-то упал на четвереньки и проворно пополз в сторону. Тарахтя, покатился брошенный овальный бубен.

Все это Ветлугин видел уже боковым зрением. Он шел напролом к цели. Его долг — спасти малыша!

Никакого определенного плана не было. Надеялся на случай, на внезапный поворот событий.

Но, добежав до реки, он остановился. Что это? Погруженный до половины в воду, лежал перед ним обрубок дерева, нечто вроде игрушечного ваньки-встаньки, но сработанного наспех, кое-как. Уродец не имел ни рук, ни ног. Лицо его было обтесано, наверное, двумя-тремя небрежными взмахами топора, нос и глаза едва намечались. Зато рот обведен был чем-то ярко-красным, точно запачкан кровью, и растягивался в безобразной улыбке во всю ширь лица.

Ветлугина поразило, что на деревянной короткой шее уродца болталась петля, — видимо, та самая, которая минуту назад была наброшена на шею ребенка.

Где же малыш? Его нет на берегу.

Улыбка, грубо намалеванная на обрубке дерева, стала как будто еще насмешливее, еще шире, безобразнее.

Ветлугин оглянулся. Что же это за превращения совершаются вокруг? Куда он попал?

Сужая круг, медленными шагами приближались к Ветлугину люди в оленьих шкурах. Шеи их были напряженно вытянуты. Лица улыбались. Только сейчас он понял, почему улыбки одинаковые у всех, устрашающе-бессмысленные, неподвижные. Это были маски! Обитатели котловины были в масках.

Почудилось, что цепкие пальцы тянутся со всех сторон, хватают за плечи, за полы одежды. Наступил предел нервного напряжения. Котловина заполнилась гулом и грохотом, будто, шумя ветвями, валились мачтовые сосны одна за другой.

Падая, он успел подумать: «Сон! Это сон! Сейчас наступит пробуждение. Я открою глаза и…»

Глава 5 Под сводами пещеры 1

Он открыл глаза.

Сумрачные своды нависали над головой. В ногах чадил фитиль, плававший в каменной плошке. Поодаль на стене мерно раскачивались косматые тени.

Что-то сказал над ухом глуховатый голос с забавными птичьими интонациями. Приподнявшись на локте, Ветлугин увидел человека, который протягивал ему чашу с питьем.

Из-за плеча его выдвинулся второй человек и поощрительно закивал. Ветлугин осмотрелся. Некоторые из людей, окружавших его, были одеты только в короткие кожаные штаны наподобие трусов или плавок, другие кутались в меховые одежды с капюшонами.

Ветлугин не прочел на лицах ни вражды, ни угрозы — всего лишь любопытство. Люди смотрели на него неотрывно, в сосредоточенном молчании, сидя на корточках и попыхивая коротенькими трубками.

Хлебнув тепловатого отвара, он откинулся на своем ложе. Мельтешило в глазах. Тени, двигавшиеся на противоположной стене, почему-то раздражали. Представилось, что сидит на качелях и, с силой раскачиваясь, уносится вдаль — летит куда-то в неизвестность.

Через минуту Ветлугин понял, что середину жилища занимает очаг, а тени отбрасывают на стену женщины, расположившиеся у огня. Проворные руки их безостановочно и мерно двигались.

Дым медленно поднимался и растекался наверху, и, как дым от очага, плыла под сводами песня, тягучая, монотонная. Женщины пели попеременно. Начинала одна, потом негромко, в лад подхватывала другая. Получалось нечто вроде нескончаемого певучего разговора.

Ветлугину показалось, что женщины отбивают ритм кастаньетами. Но это было не так. Подняв глаза, он увидел, что над его головой висят разнообразные предметы: деревянные котлы и плошки, кожаные круглые щиты, колчаны, набитые стрелами, копья, кисеты, а также множество уродливых фигурок из кости или из дерева, которые, надо думать, служили амулетами. Раскачиваясь от сквозняка, они сталкивались, постукивали и шуршали.

Среди них Ветлугин заметил две или три маски, подобные тем, что так удивили и напугали его в лесу.

Он с беспокойством взглянул на людей, сидевших вокруг него. На этот раз они были без масок.