Страна смеха

– Вот вы где! Затворник. Погодите минутку. Дайте мне перейти.

Библиотекарша осторожно посмотрела налево, потом направо – можно подумать, она переходила автостраду Сан-Диего-фривей. Мимо проползла “тойота”; за рулем сидела женщина, которую я часто видел в городе, но толком не знал. Однако она тоже помахала нам.

– У меня для вас есть еще книги, мистер Эбби. Как вы, готовы? – Розовые румяна у нее на щеках почему-то ввергли меня в глубокую печаль.

– Томас еще не закончил “Ветер в ивах”60, миссис Амеден. Как только закончит, я верну вам всю кучу и возьму новые.

– А я никогда не любила “Ветер в ивах”. Что это вообще за герой – лягушка? Мелкая, склизкая...

Я прыснул. Она строго посмотрела на меня и качнула своими благородными сединами:

– Именно-именно! Лягушки, хоббиты всякие мохноногие... Знаете, что говорил про это Маршалл? “Самое худшее, что может случиться с человеком в сказке,– это превратиться в зверя. Но высочайшая награда для зверя – превратиться в человека”. И я того же мнения... Ой, что-то я увлеклась. А как там двигается ваша книга?

Чем больше мы говорили с ней, тем больше казалось, что в этом городе все знают всё обо всех: библиотекарша была в курсе насчет пробной главы, месячного срока, насчет того, сколько и каких сведений дала нам дочь Франса. Откуда? Конечно, как и Анна, местные жители имели некоторые притязания на Франса, он ведь столько прожил среди них,– но неужели Анна потому все им и рассказывает? Или есть другая, менее ясная причина?

В голове у меня промелькнула картина: Анна, голая, привязана кожаными ремнями к станку в каком-нибудь садо/мазо-подвале, и ее хлещут и хлещут кнутом, пока не расскажет окружающим ее каменным галенским мордам все, что те хотят знать, обо мне и Саксони.

– А открытки с железнодорожными станциями тоже дала?

– Нет, не давала! Уй, да, да! Я отдала им все!

Тут (картина та же) фанерная дверь разлетается в щепы, и врываюсь я, как Брюс Ли, крутя нунчаками, словно пропеллерами.

– ...дом?

– Томас!

Я вздрогнул и увидел, что обе женщины ждут от меня ответа. Взгляд Саксони метал молнии, вдобавок она смертельно ущипнула меня под мышку.

– Простите. Что вы сказали?

– Настоящий писатель, не правда ли? Витает в облаках... прямо как Маршалл. Вы слышали, что года за два до его смерти Анна забрала у него ключи от машины? На этом своем старом микроавтобусе он только и делал, что деревья пересчитывал! Одно слово – мечтатель. Старый мечтатель.

Здесь каждый мог рассказать по крайней мере десяток историй о Маршалле Франсе. Маршалл за рулем, Маршалл за кассой, Маршалл и его ненависть к помидорам. Просто рай для биографа; но я стал задумываться, почему они придают Франсу такое значение и почему они все настолько тесно контачат между собой. Я вспоминал Фолкнера – и Оксфорд, штат Миссисипи. Насколько я читал', все в городке знали его и гордились, что он жил там, но это не так уж занимало их умы – он был просто их знаменитый писатель, и всё. Но здесь о Франсе говорили так, будто он либо сам Господь Бог в миниатюре, эдакий простецкий божок, либо по меньшей мере брат, самый близкий из всей родни.

В библиотеку мы решили в итоге не заходить и вместо этого продолжили нашу прогулку – отчасти потому, что настроение в это утро у меня было совсем не книжное, а отчасти потому, что некоторые места я уже несколько дней не посещал.

Моя экскурсия начиналась на автовокзале с облупившимися белыми скамьями снаружи и с расписанием автобусов, вывешенным прямо над ними, так что если вы хотите узнать, когда прибывает сент-луисский экспресс, то должны чуть ли не забираться к сидящим на колени. Полная миловидная женщина за плексигласовым окошком продает билеты. Сколько фильмов начиналось с такой же пыльной автобусной остановки где-нибудь в глуши? По главной улице ползет междугородный “грейхаундовский” автобус и останавливается у кафе “Ник и Бонни” или у Тейлорского автовокзала. Над ветровым стеклом, где оно отливает зеленью, написано, что автобус идет в Хьюстон или Лос-Анджелес. Но по пути он остановился в Тейлоре, штат Канзас (читай: Гален, штат Миссури), и вы удивляетесь – зачем. Передняя дверь с шипением открывается, и выходит Спенсер Трейси или Джон Гарфилд61. У него в руке поношенный чемоданчик, а сам он напоминает бродягу, или на нем шикарный городской костюм. Но в любом случае ему нет никакого смысла здесь выходить...