Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы)

Колесо закрутилось стремительно и бесповоротно. Первым шагом было собеседование с заведующей канцелярией Скрипкиной Зоей Павловной, приятельницей дамы. Ксения, предъявив паспорт, получила выписанный на ее имя пропуск в Бюро пропусков и нерешительно вошла внутрь большого здания на площади В.И. Ленина, наискосок от магазина Детский мир. Она с усилием открыла деревянную, но тяжелую дверь, которая мгновенно, из-за тугой пружины, закрылась, едва не поддав по заду. Ксения успела отскочить. Суровый милиционер у входа улыбнулся одними глазами, взял пропуск и показал, как пройти в канцелярию. Направо от входа была раздевалка, и Ксения разделась. Она шла медленно и глазела по сторонам. В таком здании ей бывать не приходилось никогда. В кино, правда, нечто похожее она видела.

Просторный холл с колоннами из цветного мрамора посередине, мраморным полом, высоченным потолком с массивными хрустальными люстрами заканчивался мраморной лестницей, покрытой во всю ширину красной ковровой дорожкой, ведущей наверх. Она шла по коридору, вдоль которого по обеим сторонам располагались закрытые дубовые двери с разными табличками. Странные ощущения владели ею, и странные мысли приходили в голову. Вроде в другой мир она случайно попала, в другую жизнь… И оробела вдруг. Куда подевалась ее всегдашняя самоуверенность? Неужели входная дверь, страж порядка, холл, дорожка так повлияли на нее? Само здание? Пусть величественное снаружи, внушительное внутри, но всего лишь строение…

А тут еще шедшая навстречу женщина окинула Ксению недоуменно-пренебрежительным взглядом: «Откуда ты, такая серенькая?» Вспомнился Енисейск, день рожденья Сюси, приблатненные девицы… Как лихо она тогда поставила их на место! А сейчас опустила глаза – от неловкости за юбку из дешевой ткани, немодную блузку и сапожки ширпотребовские из кожзама. Никогда не считала Ксения, что она бедная. Почему же здесь, сейчас, мельком окинув взглядом эту женщину – красивые туфли, капрон, платье из дорогого модного кримплена, золотая цепочка с медальоном на шее, золото – в ушах, на руке, она ощутила себя нищенкой, пришедшей за подаянием? Она мысленно встряхнулась, вскинула голову, прищурила недобро глаза, скривила в усмешке рот: «Ну, поглядим, что здесь за царствие небесное, что за рай для нищих!» И открыла дверь с табличкой «Канцелярия».

Вероятно, блат у дамы был железный, потому что Ксению взяли инспектором, так величалась обыкновенная секретарша, в канцелярию, несмотря на высшее образование, которое здесь было совершенно ни к чему и даже неуместно. У самой Зои Павловны было среднее с коридором. Зато важности – на два высших. Дама предупредила Ксению, чтобы она и не заикалась насчет квартиры, наоборот – должна говорить, что не нуждается, что живет с родителями. С этой безобидной лжи и началось ее устройство в Совет Министров, который вскорости превратился для нее в Дом терпимости.

– Что ж ты в школу-то не пошла, детишек учить? – спросила на собеседовании Зоя Павловна, узнав, что молодая женщина закончила иняз и получила диплом преподавателя английского языка.

– Вакансий нет в городе, – солгала Ксения.

– Мест, что ли? Странно. Я думала, учителей везде не хватает. Ну, в область куда-нибудь поехали бы…

– Ребенок у нас. Свободный диплом мне дали из-за этого, – Ксения старалась держаться скромно, чтобы произвести на начальницу благоприятное впечатление, так ей посоветовала дама.

– Ребенок, говоришь? Нежелательно. У нас работать надо, а не на больничном сидеть, – сурово молвила Зоя Павловна.

Ксения испугалась: неужели сорвется?

– Конечно, конечно, – заспешила она с заискивающей интонацией, – я понимаю, я буду работать. С ребенком моя мама водится, она – на пенсии.

– Все так говорят, а потом… Ну, ладно, – я переговорю с отделом кадров. Документы принесла? Оставь!

Началась ее трудовая деятельность с самой первой, едва ли не самой низкой ступеньки служебной лестницы. Только машбюро считалось ниже. Машинистки – народ неуправляемый, злоязыкий, зачастую не слишком грамотный, за редким исключением; а уж об образовании и говорить нечего, так же как о культуре речи и поведения. В машбюро набирали штат тоже не без блата, но квалификация должна быть высокой, вкалывать приходилось по-черному: бумагу расходовали тоннами. Стучали машинистки, как из пулеметов.