Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы)

Еще Ксения отличилась на общем собрании машинисток и секретарей отделов. Речь шла о грамотности. Выступил замуправляющего Делами Владимир Николаевич, высказав недовольство неграмотным оформлением документов, многочисленными ошибками в печатных документах. Можно подумать, что машинистки сами писали, а потом печатали документы. Документы писали референты, редко начальники отделов. Ксения почемуто решила заступиться за своих коллег, считая упреки несправедливыми. Она попросила слова:

– Владимир Николаевич! Мне кажется, что машинистки не виноваты. Ведь они печатают то, что им приносят референты. Жаль, что они не могут исправлять и х ошибки, потому что образование не позволяет. Но референты сами обязаны писать грамотно, а не надеяться на секретарей отделов и машинисток. В конце концов, они и не имеют права исправлять написанное. Так что не мешало бы поучиться грамоте референтам.

Ей зааплодировали, а Владимир Николаевич смутился: такого он не ожидал. После собрания по зданию поползли несколько искаженные слухи о том, что секретарша посмела обвинить в безграмотности едва ли не начальников отделов! На нее косились референты, и те, за кого она вступилась, тоже не выражали одобрения ее поступку. «Вот и делай после этого добро людям!» – уныло осудила она себя. Ей позвонил Владимир Николаевич и сказал: «А вы молодчина, Ксения Анатольевна, и меня не побоялись. Я ведь знаю, что вы исправляете ошибки своих референтов-строителей в документах.» На душе полегчало.

Года Ксения не проработала в отделе, как в одной из приемных освободилось вожделенное многими место: секретарь умерла от рака. Секретари из отделов, курьеры потянулись друг за другом в отдел кадров: проситься в приемную. Ксения для начала пошла к помощнику, она его немного знала, приходилось общаться по работе. Он поглядел на нее масленым взором, протянул многозначительно:

– Посмотрим… посмотрим… на ваше поведение…

Ксения кокетливо улыбнулась резиновой улыбкой и тоже – многозначительно – протянула:

– Можете не сомневаться, с вами мы сработаемся.

Зашла и в отдел кадров, там ей ни да, ни нет. Оказалось, вопрос должен решаться на более высоком уровне. Ксения приуныла и стала ждать, ничего больше не предпринимая. Если бы кто знал, как хотелось ей в приемную! Но если бы знала она, что из этого выйдет… Из нервозного состояния ожидания вывел телефонный звонок: Ксению приглашал зайти замуправляющего по кадровым вопросам. С горящими от волнения щеками она переступила порог его кабинета. Наверно, она была хороша в этот миг, потому что Владимир Николаевич секунду пристально и с интересом смотрел на нее. Она смутилась и еще больше похорошела.

– Мы посмотрели ваше личное дело и решили предложить вашу кандидатуру товарищу Кислову, – четко выговаривая каждое слово, сказал Владимир Николаевич. – Что вы на это скажете?

– А если он не захочет? – зачем-то спросила Ксения.

– Мы постараемся его убедить. У вас высшее образование, мнение начальника отдела о вас положительное. Возникнут затруднения, обращайтесь прямо ко мне, – последняя фраза говорила о том, что вопрос решен.

Владимир Николаевич встал из-за стола, подошел к Ксении и, глядя тепло и доброжелательно, добавил:

– А вы не робейте, все преимущества на вашей стороне.

Ксения от радости готова была подпрыгнуть, как ребенок, или завизжать от восторга. Но, опустив глаза в пол, сказала еле слышно:

– Я, конечно, буду стараться… Вот только… Туда много желающих, которые давно работают здесь. Разговоры пойдут… – она лукавила: плевать ей было на разговоры, поговорят – и перестанут.

– Это пусть вас не волнует. Нас, – он сделал нажим на слове, – устраивает ваша кандидатура. Завтра задержитесь после работы. Я представлю вас новому шефу, – и Владимир Николаевич ободряюще положил ей руку на плечо. – Все будет хорошо.

Ксению распирала радость, но поделиться было не с кем, и она продолжала работать как ни в чем не бывало. Лишь уголки губ подрагивали от сдерживаемой улыбки, да руки излишне суетились, перебирая бумаги. «Боже мой, неужели я избавлюсь от этих тупиц? Как они мне все надоели со своими дурацкими бумажками…» – думала она, торопя время.

Дома она не вытерпела и поделилась новостью с Ренатом, описала будущее место работы, где ей приходилось изредка бывать с документами, своего будущего шефа, о котором хорошо отзывались окружающие. Она говорила взахлеб о преимуществах новой должности, пока Ренат не прервал ее, будто ледяной водой окатил:

– Дура наивная! Тобой помыкать будут, а ты радуешься. Подай-принеси! В отделе тебя человеком считают, хоть ты и секретарша, а там… Да что говорить: поживем-увидим. Не вздумай только хвостом вертеть!

Ксения так и застыла с открытым ртом. Когда обрела дар речи, с возмущением выпалила:

– Да ты… Да как ты смеешь все опошлять! Да там… там… такие культурные люди, – и тут же перед глазами возникли масленые глазки помощника, и она осеклась.

– Ага… как твоя Лирка…

Ксения благоразумно промолчала, но в душе продолжала кипеть, мысленно опровергая слова мужа.