Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

Собственно, точно такая же картина наблюдается и сейчас. К примеру, чьей поддержкой должен заручиться общественно активный ветеран, желающий стать председателем какого-нибудь областного или районного Совета ветеранов? Смешно было бы думать, что ветеранов. Ветераны тут ни при чем, и об этом сами они знают лучше, чем кто-либо еще. Главное — это поддержка соответствующей администрации города или области.

Таков принцип работы практически всех общественных организаций в «совке».

Или давайте возьмем для примера такую достаточно крупную общественную организацию, как Российская Православная Церковь. Попробуйте задать православным вопрос: в какой степени они оказывают влияние на формирование руководящих органов своего прихода? Впрочем, с некоторых пор такие вопросы, по всей видимости, лучше не задавать, дабы не нарваться на «Закон о защите чувств верующих».

Однако для жителей «совка» РПЦ также была весьма зримым воплощением все того же оккупационного принципа формирования власти, на языке коммунистов — «демократического централизма». Впрочем, на простом языке этот принцип можно выразить тоже максимально просто и доступно: «Начальством делает только начальство».

Демократия как недобросовестность

Есть такой удивительный феномен в отношении советского и постсоветского народа к своим «вождям». Заключается он в следующем: всенародная любовь достается самым кровавым из них. Если «вождь» знаменит как кровавый тиран, который самолично 24 часа в сутки 7 дней в неделю пачками отдавал приказы о расстрелах, сажал, гноил, гнобил и вообще держал народ в ежовых рукавицах, — упырю практически гарантирована эта любовь и вечная благодарность «дорогих россиян». Сталин — самый яркий объект такой «любви», но, в общем, и Ленин недалеко ушел в этом плане.

И наоборот: если совначальник известен тем, что стремился «отпускать гайки», «разводить демократию», а то и вообще — давать свободу, вплоть до освобождения «политических» или бросания фразами «берите суверенитета, сколько хотите», то поистине нет таких проклятий, которые не произносил бы денно и нощно в его адрес неблагодарный народ. Презрение, улюлюканье и смачные плевки на могилу — вот все, на что могут рассчитывать незадачливые деятели подобного рода в исторической перспективе, зовись они хоть Горбачев, хоть Ельцин, хоть какой-нибудь Хрущев.

Почему так? Что за странный парадокс? Почему угнетатели у нас традиционно в почете, а освободители, наоборот, «купаются» в народном презрении?

Для того чтобы понять этот феномен, нужно вспомнить сказанное в первой части: факт, что обитатели «совка» приучены всей «совковой» историей воспринимать оккупационный принцип управления как единственно возможный. В «совке» это называлось «демократический централизм».

Так вот, одним из неизбежных следствий «демократического централизма» является Вертикаль. Если каждый нижестоящий начальник поставлен на свое место кем-то вышестоящим — тот, кто поставил, тот может и снять. Важно понимать, что при оккупационном типе управления вообще ни один начальник чего бы то ни было не является самодостаточным — над ним всегда есть кто-то, «Другой Начальник», от которого он всецело зависит.

Поскольку никаких примеров иного советская действительность не давала, «совки» с детства привыкали к тому, что иначе просто не может быть: над любым начальником есть другой начальник, повыше, который, «если что», должен нижестоящего «поправить»!

Фактически на уровне «записи в БИОСе» «совок» привыкал считать, что у вышестоящего начальника такая работа — следить за всем, что делают нижестоящие, и, в случае чего, вмешиваться.

И вот теперь давайте посмотрим, как воспримет человек с такой установкой появление «начальника-демократа», транслирующего лозунги: «Больше самостоятельности на местах! Даешь свободные выборы! Больше полномочий местным органам власти!» и т. п. Пока все это остается на уровне деклараций, «совок» продолжает мирно спать под кепкой — «начальство что-то опять придумывает, делать ему нечего». Но когда дело доходит до реализации…