Страна вечного лета

– И это подтверждает мои слова, верно? Эфирные коллеги явно обнаружили нечто интересное, с помощью нашего Вереска, естественно. Но они не видят перспективы и картины в целом. Просто танцуют вокруг коммунистов. А мы гоняемся за возмутителями спокойствия, проникшими в профсоюзы. Скажу так: коммунист есть коммунист, и этот Джугашвили – не исключение. Если у него ничего не выйдет, мы окажемся в том же положении, что и раньше – марионеточное государство Советов у нашего порога. Если он преуспеет, возможен даже худший сценарий – фанатичный лидер, подающий пример рабочим как у нас, так и по всей Европе. Нет, господа, я предлагаю поддержать нашего сукиного сына, то есть Франко. Может, ваш Джугашвили и устроит полную неразбериху среди республиканцев, но нам-то зачем марать руки? А кроме того, в прошлый раз получилось не очень, как прекрасно знает мистер Хилл.

Мыслеобраз Хилла побледнел от злости, но Си поднял руку, приказывая молчать.

– Сэр Стюарт, как всегда, шутит, – сказал он. – Может, он слишком усердно гоняется за возмутителями спокойствия и не успел прочитать рапорт мистера Блума? Или просто не уловил тонкого подтекста.

Не требовалось быть искушенным чтецом душ, чтобы разобраться в красных искрах души сэра Стюарта.

– Послушайте… – начал тот.

– Прошу прощения, – сказал Си, – я встрял без очереди. Но я бы оказал плохую услугу правительству ее величества, если бы не подчеркнул всю важность этого дела. Раньше я тоже соглашался поддерживать фашистов, но теперь Советы вдвое подняли ставки. Во-первых, их агенты быстро внедряются в республиканское правительство. Во-вторых, они снабжают республику эфирными орудиями, чтобы противопоставить их эктотанкам Франко. И вдобавок посылают в войска советских офицеров в качестве советников. Мы в одном шаге от полноценной войны. Давайте это сделаем, сэр. У нас есть возможность поменяться с Советами ролями. Завербуем Джугашвили и вырежем раковую опухоль НКВД из тела Испании. Мы сможем ставить условия, посылать наблюдателей и направлять события в нужное русло. И помните, республике понадобится, чтобы кто-нибудь создал для нее загробный мир. Почему бы не Маркони? Когда Джугашвили обоснуется в Испании, ему сложно будет не оценить по достоинству все прелести эктокапитализма.

Главы разведслужб умолкли в ожидании ответа премьер-министра. Мыслеформы Уэста потемнели и стали красно-зелеными. Чем больше Питер их изучал, тем яснее они становились. Он был уверен, что видит темные формы на многочисленных ногах, движущиеся через зеленые облака, а еще горящий город.

Питер думал о Мадриде, о своей лжи Инес и о правде, которая лежит за этой ложью.

* * *

Тем вечером 1916 года, когда Питер задал вопрос, мистер Блум нахмурился.

– Питер, невежливо подслушивать разговоры взрослых. Тебе следовало…

– Позволь мне, Чарльз.

Мать обхватила лицо Питера маленькими теплыми ладонями и серьезно посмотрела на него.

– Мистер Уэст – писатель, как мамочка. Это значит, он рассказывает истории. Только его истории гораздо глупее мамочкиных. И сам он мелкий и глупый человечишко, мы больше не будем о нем говорить.

Зазвенело оконное стекло, и вдалеке завыли сирены.

– Проклятье, опять! – выругался отец Питера.

Он резко вскочил, подошел к окну и отдернул занавеску. Бледный зеленый свет играл на его лице, пока продолжали выть сирены.

– Цеппелин, – мрачно сказал он. – Эктолетуны уже здесь. Видимо, собираются его сбить.

– Хочу посмотреть!

Раскинув руки, Питер подбежал к отцу. Мистер Блум поднял его, и на мгновение Питер погрузился в его запах и чувство полета. Но отцовское лицо вовсе не было игривым.

– Чарльз, – сказала мать Питера с намеком на беспокойство.

– Мальчик должен это увидеть. Смотри, Питер. До этого нас довели мистер Уэст и его друзья.

Серебристый летательный аппарат в форме сигары медленно плыл над неровной линией горизонта, его разрезали бледные лучи прожекторов. Под этой громадой расцветали оранжевые и золотистые языки пламени, и каждый взрыв сопровождался грохотом, от которого дребезжали стекла. Питер заскулил.

– Ну перестань, Питер, будь храбрым мальчиком, тут нечего опасаться. Просто смотри.

Над цеппелином поднялось облако бледных мерцающих созданий, отбрасывающих тени на его сверкающий корпус. Трудно было разглядеть детали, но у них были крылья из слегка светящейся в темноте прозрачной белой субстанции. Питеру они напомнили мотыльков, испугавших его как-то раз, когда он прятался в чулане под лестницей. Но эти были гораздо крупнее и похожи на людей. За ними тянулись длинные гибкие щупальца.

– Чарльз, ты просто осел, – сказала мать Питера. – Отдай его мне. Мы сейчас же идем в подвал.

– Еще минутку.

И Питер смотрел, как человек-мотылек пронесся вдоль чрева вражеского корабля. Щупальце изогнулось петлей, оставив жестокую рану на серебристом корпусе. Оттуда вместо крови выплеснулся огонь, и летательный аппарат резко нырнул носом вниз. Вокруг него роились люди-мотыльки. Вдалеке нарастали треск и вспышки. Несколько летунов упали, их призрачные тела испарились по пути к земле. Питер охнул, у него заныло сердце.