Страна вечного лета

На мгновение он перестал бороться с медиумом, и мысли прояснились. Он сумел бы выбраться, но уже нет времени. Они воспользуются нелетальным оружием, и это запрет его в теле медиума, пока не установят новую корону. Осталось всего несколько секунд.

Но выход есть.

Он пополз к шкафу, где Джордж хранил камеру.

* * *

Рэйчел была уже у двери. Она много лет не стреляла и лишнюю секунду повозилась с предохранителем.

Потом отошла назад, прицелилась в замок и выстрелила.

* * *

В ящике шкафа лежал маленький револьвер. Ноги у Питера онемели, но рукам хватило сил, чтобы дернуть ящик. Вместе со всем содержимым ящик грохнулся на пол. Руки казались Питеру варежками не по размеру, в глазах взрывались фейерверки.

Он нащупал что-то маленькое, тяжелое и холодное. Изогнутый и острый кусок металла, должно быть, курок револьвера. Питер взвел его и сунул дуло в рот.

Прежде он никого не убивал и сейчас пытался придумать оправдания из-за Пендлбери. Еще одна душа спасется от Отбраковщиков.

Послышался отдаленный грохот. Это он спустил курок? Нет, боль не прекратилась.

Нажимать на тонкий кусок металла было все равно что поднимать гору. Затем вспыхнул свет.

Он бы улыбнулся, но больше у него не было губ.

* * *

Рэйчел услышала выстрел и поняла, что уже слишком поздно.

* * *

Смерть медиума выбросила обоих во Второй слой эфира, сцепившиеся души наконец-то разлетелись. Питер оттолкнул новорожденного призрака Пендлбери, растерявшегося в первичном смятении, и устремился в ката.

Центр Лондона напоминал гигантскую карту, нарисованную электрическими огнями. Там, куда упало его тело, парили мыслеформы. Одна была похожа на Рэйчел Уайт, но Питер ее проигнорировал.

Он собрал эфирные узоры с пластин камеры Целльнера, как падающие листья. На них светились цифры и буквы из книги с кодами. Питер подхватил их воображаемыми пальцами и прикрепил к своему луситу, дворцу памяти. Потом представил хинтонский адрес для эвакуации и нырнул в эфир.

Огни мира живых расплылись и превратились в мерцающий туннель. Питер тут же понял, что по его следу летят другие призраки, привязанные к его луситу. Это как плыть против течения, когда за тебя цепляется кто-то еще.

Он нырнул в ката, к Стране вечного лета, где ничто не мешало гиперзрению. Сумрак мира живых выглядел туманным слоем из обрывочных мыслеформ, светящихся конусов, треугольников и сфер, кружащихся, словно конфетти. Бесполезные, отвергнутые мысли, возникающие в порыве вдохновения и тут же позабытые. Без тяжести душ они парили ближе к живым.

Спрятавшись среди потерянных мыслей, Питер увидел трех призраков, движущихся прямо на него – тонких и изящных. Он тут же понял, что двое из них – дозорные из Летнего управления.

Питер углубился в ката, под Летний город, кометой устремившись к краю пропасти и луситовым рудникам. Здесь повсюду были старые души-камни, мертвые звезды с еле заметным свечением праны, похожие на водоросли глубин ката. Вокруг роились эфирные существа – колючие, угловатые создания, закованные в окостеневшие мысли, из душ тянулись и танцевали щупальца. Питер влился в этот рой света в надежде затеряться, но дозорные все равно следовали за ним.

В разуме мелькали образы Отбраковщиков из досье «Камлана», притягивая его еще глубже в ката. Его охватил жуткий, всепоглощающий холод. Питер отбросил эти видения и развернулся к сумеречному свету Неведомого – в ана. Прана заканчивалась. Мелкие воспоминания и обрывки мыслей стелились позади и угасали – запах карандашей в школе, первый поцелуй.

И снова Лондон. Похожие на реки линии электропередачи. Грохочущая Амазонка третьего кольца метро. Мыслеформы живых, как бесконечные маковые поля. А затем башня Маркони, перевернутый фонтан душ.

Питер ринулся в самую гущу потока курьеров-призраков и эктопочтальонов, виляя среди них, наталкиваясь, вызывая на себя град злобных мыслей-стрел. Он поднялся над Лондоном в направлении ана, четырехмерный вид выглядел странно – перевернутым, а свет Неведомого – ярче, чем когда-либо. Попытки пробиться сквозь него полностью истощили запас праны. Питер ощущал себя полой хрустальной раковиной.

Из потока призраков на башне отделился один дозорный, возник прямо перед ним. Остальные двое наверняка где-то рядом. У Питера вряд ли хватило бы праны для еще одного мысленного перемещения. Придется разбираться с дозорным.

Питер плотно сжался вокруг своего лусита. Представил острый край, решение системы уравнений, и образ тут же материализовался в эфире. И тогда Питер рухнул на дозорного под тяжестью притяжения энтропии ката. Дозорный распластался, как светящаяся медуза, вытянул щупальца мыслей, чтобы схватить Питера.

Питер пролетел сквозь него. Мысли-лезвия резали и кромсали мысли и воспоминания, а потом полоснули по луситу дозорного. Раздался эфирный вопль. Питер мельком взглянул на изорванного в клочья призрака: вокруг лусита остались лишь неровные обрывки праны.