Страна вечного лета

– То мы будем на хвосте, мистер Холлис, – прервал его Макс. – Те достойные джентльмены, которых вы привели, сообщили, что закрепились на его лусите. Куда бы он ни отправился в эфире, мы последуем за ним. – Он тихо рассмеялся. – Я почти поверил, что мистер Бут и мистер Хиксон в прошлой жизни были охотничьими собаками.

– Можно было бы устроить все и лучше, Рэйчел, – сказал Роджер.

– Кажется, ты превращаешься в старую ворчунью, Роджер.

Джоан нахмурилась и завела двигатель. Они медленно влились в плотный поток транспорта, не сводя взглядов с невысокой и коренастой фигуры Блума.

* * *

Питер пересек Бердкейдж-Уолк и недолго попетлял по дорожкам Сент-Джеймс-парка. Взятое напрокат сердце отдавалось в груди ударами церковного колокола. В парке было сыро и тихо, на другом берегу озера возвышался Букингемский дворец.

«Я вижу это в последний раз», – подумал он. Может, не так уж плохо унести с собой воспоминания о деревьях и белом, будто фарфоровом, дворце, пусть даже королева и правит теперь с того света. Он вдыхал чистые запахи травы и слышал резкие птичьи крики.

В последний раз Питер чувствовал себя так, когда удовлетворили его просьбу поступить на службу в Летнее управление. Он сразу же отправился в специальный госпиталь, чтобы там перейти в мир иной.

Ему выделили простую койку и капельницу с морфином, и прежде чем мир угас, все стало выглядеть реальнее, чем когда-либо. Даже сейчас Питер помнил яркий солнечный свет через грязное окно.

Потом он заснул, ему снилось восхождение, он искал опору на стене огромного эфирного здания. Мягкое теплое солнце грело спину. Опоры были повсюду – статуи ангелов, могильные таблички, легко было найти, куда поставить резиновые подошвы ботинок. Но тут статуя святого с грохотом рассыпалась под его пальцами, нога соскользнула, и он упал.

И тогда Питер проснулся в полной пустоте, в тишине и холодных объятьях Страны вечного лета. Грудь душила паника, но у него больше не было легких. Он не мог отделить себя от всего остального – все превратилось в потоки и течения одной жидкой среды.

Но он был к этому готов: специально запомнил ощущения своего тела, стоя голым перед зеркалом, запечатляя, как поднимается и опадает грудь, как течет воздух сквозь ноздри. Он вызвал эти воспоминания, и эфир нарисовал их, мазок за мазком. И тогда над головой появилось сумеречное янтарное свечение Первого слоя эфира.

Вскоре, если не возникнет проблем, Питер пройдет через Процедуру Термена и покинет мир эфира, превратившись в мысль в разуме Вечно Живого. Это подействовало на него успокаивающе, но возникла и нотка сожаления. Питер не попрощался ни с Ноэлем, ни с матерью. Он надеялся, что когда-нибудь они поймут.

Он сосредоточился на пути, на самом процессе ходьбы. Ясно осознавая приближение конца, легко запоминать лица, походку, пальто и номера машин. Он покинул парк через западные ворота и дошел до Итон-сквер с шикарными особняками. Справа на Примроуз-хилл высился некрополь Метрополитен, стоэтажная пирамида для пяти миллионов покойников, но Питер не обращал внимания на огромное сооружение, сосредоточившись на мелком, то есть людях.

И вот наконец явочная квартира.

Она была меньше той, которую когда-то использовал Джордж в Челси. По легенде, ее занимал фотограф под студию – Новые мертвые нередко фотографировались в прокатных телах, чтобы не забывать свой образ. У Питера сжалось сердце, когда он нащупал спрятанный под цветочным горшком ключ и вошел.

Если все пойдет по плану, отсюда он уже не выйдет. По крайней мере, во плоти.

В доме было холодно и пусто, закрытая чехлами мебель в скупом свете дня напоминала зимний пейзаж.

Камера Целльнера, тяжелая черная штуковина из кожи и металла, лежала в сейфе вместе с чувствительными серебряными поляризационными пластинами, завернутыми в бумагу. В громоздкое устройство можно было вставить только одну пластину зараз, и смена пластин была сложной и занимала несколько минут даже у более опытного человека, нежели Питер.

Питер положил «Науку смерти» на низкий кухонный стол, где было получше с освещением, вставил в камеру пластину и сфокусировал ее на страницах с записанными цифрами. Его руки дрожали. Он чувствовал, как душа Пендлбери ворочается в черепе. Пришлось ненадолго сесть, пока эти ощущения не прошли.

Всего несколько фотографий, сказал он себе. А потом я уйду. Исчезну. Будет ли это похоже на фотопленку, выставленную на яркий свет? Все составляющие его суть формы и узоры размоются в сиянии Вечно Живого?

Он снова взялся за камеру, сфокусировал ее и сделал первый снимок. Камера зажужжала и запечатлела эфирный узор на магнитной петле пластины. Питер сменил пластину и сделал еще один снимок, затем еще один. Время от времени он прерывался, выдергивал уже сфотографированные страницы и сжигал их в камине.

* * *

– Что он делает? – спросила Рэйчел.

– Он там всего несколько минут, – ответил Макс. – Люди из Летнего управления наблюдают в эфире, моя милая Хелен – с одной стороны здания, а мистер Строукс – с другой. Никто не вошел и не вышел. Если хотите, миссис Уайт, я взгляну, что происходит внутри.