Страна воров на дороге в светлое будущее

Но те, кто остался в живых и оправился после ранений, пришел в себя от испытанного ужаса, предоставили свои материалы подлецам и мерзавцам! Последние же выбрали то, что выгодно власти; вы тысячу раз видели эти кадры на экране — из сотен часов видеопленки какие-нибудь 15–20 минут: грузовик выбивает стеклянную дверь телецентра, убитый боец «Витязя», убитый звукоинженер (кем?! Об этом еще поговорим). Остальные пленки (повторю — сотни часов!) лежат невостребованными в операторских ящиках. Часть материала попала в Прокуратуру — там и сгинет навсегда. Какими-то кадрами операторы пытаются приторговывать — надеются «задвинуть» на Запад. Но Западу никакая правда о перевороте не нужна.

Останкино — ключевой пункт октябрьской трагедии, на нем и надо остановиться подробнее. Тут произошла самая большая провокация в истории России. Власть смухлевала и вытащила из колоды самый большой козырь — «Штурм Останкино».

С него и пошла.

Многих россиян смутил этот «штурм Останкино», эти рассказы о зверствах «боевиков» Руцкого. Люди опешили, задумались: «Черт его знает… Может, виноваты и те и другие?.. Может, и те и другие — мерзавцы?.. (Такое мнение бытует по сей день: октябрьские события — мафиозные разборки двух кланов. Клана Ельцина и клана Руцкого.)

В ночь с 3 на 4 октября Россия пришла в замешательство. «Какие ужасы рассказывают про этих боевиков?.. И не верить нельзя… На телеэкран высыпали популярные артисты, режиссеры, телекомментаторы… Вот Явлинский произнес речь, вроде приличный человек… а тоже призывает: «Никакой пощады!»».

Ни Явлинский, ни популярные артисты, наверное, сейчас не повторили бы свои тогдашние ночные речи, многое даже им теперь ясно. Но тогда дело было сделано. Короткого замешательства, возникшего у населения, хватило Власти, чтобы расстрелять Россию.

Останкино (в видеодокументах)

Спустя месяц-полтора после кровавой трагедии выступал по телевидению седовласый, с интеллигентными манерами Сергей Филатов — руководитель администрации Президента или «параллельного правительства», как его теперь называют. (Президентский аппарат разросся до таких неслыханных размеров, что смешно вспоминать теперь сталинский бюрократический аппарат или даже брежневский, клеймить который за его непомерные размеры считал своим долгом каждый из рвущейся к власти шпаны).

Так вот, сидит перед камерой Правая (или Левая?) рука Президента, а ведущий (все тот же А. Караулов), задыхаясь от гордости за собственную смелость, его спрашивает:

— Как вы себя чувствуете, когда слышите, как про вас говорят: «У него руки по локоть в крови»?

Ответ:

— Во-первых, не я отдавал приказ… (Ага, важное свидетельство! Пригодится будущему следствию.) А во-вторых… — следует скорбный вздох… — После того, что произошло в Останкино…

Все они «пляшут» от Останкино. Главный козырь.

Так и в народе. Скажем, на встрече с избирателями просят меня рассказать о Белом Доме. Говорю то, что знаю. Вдруг разъяренный голос из зала:

— Вы лучше расскажите про Останкино!..

Что ж, давайте расскажу.

«Штурм» Останкино проходил под взглядами десятков телекамер. На видеопленке запечатлена каждая секунда происходившего. «И Белый Дом — под взглядами телекамер», — скажете вы.

Вы правы, но отчасти. Начало расправы с Белым Домом, самые страшные зверства не сняты вообще. Остальное — издалека.

Останкино телеоператоры снимали изнутри, из гущи событий — из толпы, из окон обоих зданий, с брони БТРа, через прицел автомата… Следствию (лишь бы оно захотело быть объективным!) очень поможет то обстоятельство, что трагедия разыгралась вечером, в темноте. Я человек не военный, поэтому для меня большим открытием было узнать: оказывается, пули-то у нас трассирующие… Все видно. Каждую очередь. Можно остановить или замедлить картинку, можно рассмотреть каждую пулю — откуда выпущена, в кого попала.

Вот, скажем, едет пацан на велосипеде. По нему прицельно (из чистого хулиганства!) лупит автоматная очередь. Замедлим картинку — видно, как пули бьют по спицам велосипедного колеса, рикошетируют от асфальта. Пацан проехал невредимый.

Или — стоит юноша в центре площади, между двух зданий. В него сверху (из высокого окна или с крыши) впивается автоматная очередь. Замедлим кадр и увидим, как пули входят ему в грудь, как прошивают насквозь тело, будто оно не из костей, тканей и сухожилий, материала, которым пользовался Господь, создавая нас, человеков; будто оно из пустоты, и мы видим, как пули, пройдя через эту пустоту, бьются об асфальт, разлетаясь сверкающими брызгами. А юноша стоит и смотрит наверх, в темноту, где прячется невидимый ему убийца. И только через мгновение начинает оседать и клониться к земле…

Но давайте по порядку.

Толпа тысяч в сто пятьдесят, а то и больше, движется к Останкино.