Страна воров на дороге в светлое будущее

— Нехорошо.

— Пошто?

— Нехорошо бросаться деньгами.

— Разве это деньги?

— А ват скажи, Максим, денежная реформа, этот вот обмен денег тебя коснулся?

— Ага. Пропали денежки.

— Много?

Покосился хитрым глазом.

— Да говори, я же не милиция.

— Полтора миллиона.

— Что же не обменял? Или не продал — подешевле?

— А кто купит? Тут у всех такие деньги.

— У тебя родители есть?

— Мать.

— Она работает?

— Болеет.

— Помогаешь ей?

— Ага.

— Сколько даешь?

— Хватает.

— А себе что-нибудь покупаешь? Аппаратуру там, видик…

— Был китайский магнитофон. Фуфло! День поработал и сломался… Мотоцикл вот купил. Японский.

— У тебя же прав нет. Зачем он тебе?

— Пусть стоит.

— А книги у тебя есть?

— Пошто?

— Пошто, пошто! Грамоту знаешь?

— Ну.

— Читаешь какие-нибудь книги?

— Ага.

— Какие? Какой тебе писатель нравится?

Подумал секунду:

— Толстой… Лев.

— Да ну! И какие ты книги его читал?

— Все.

— Все девяносто томов?

— Ага…

Такой у нас состоялся разговор с мальчишкой из Забайкальска.

Дети Забайкальска занимаются не только грабежом вагонов. Грабеж — дело ночное. Днем они трудятся рикшами у китайцев. Перевозят им грузы. Платят китайцы хорошо, ребята не жалуются.

Спрашиваю:

— Довольны жизнью?

— Довольны! — радостно вопят в ответ.

Если кто-то из правительства однажды посетит Забайкальск, его встретит надпись у въезда в город: «Спасибо родному правительству за наше счастливое детство!».

Кстати, Виктор Черномырдин чуть-чуть не добрался этим летом до Читинской области. Мы были во Владивостоке, когда и он туда прилетел. Сто человек свиты, два огромных самолета…

Надо заметить — из Москвы во Владивосток мы не могли вылететь два дня. В Приморском крае не было керосина. Не было его и к моменту, когда нам надо было улетать обратно. Вообще — в аэропорт не пробиться. Все милицейские машины, все руководство края уехали провожать премьера. Прилетал он на один день. Зачем? Что можно было решить за одни сутки? А сколько матерей с детьми томились в это время в аэропортах страны (время отпусков). Они не могли вернуться домой — Владивосток не принимал. Спали вповалку на полу; духота, вонь, в туалет не набегаешься — сто рублей стоило летом посещение туалета в Домодедовском аэропорту.

Так мы и не вылетели из Владивостока. Решили ехать поездом до Хабаровска и попытаться улететь оттуда. Приезжаем, а он там — Виктор Степанович! Два самолета, сто человек свиты… И опять — на одни сутки.

И опять — не улететь из аэропорта.

Ладно, мы ребята бывалые. Идем к командиру авиаотряда:

— Помогите!

— Вот что, ребята, — объясняет он нам, — сейчас прилетит резервный «борт» из Москвы, попробуйте договориться с охраной…

— Простите, какой борт?

— Резервный.

— За кем?

— За кем, за Черномырдиным!

— Он же и так на двух самолетах…

— О, Господи, так положено! Когда летит член правительства, один борт должен быть резервным.

— Когда оно было, это положение? При коммунистах…

Улыбнулся:

— А что изменилось?..

— Так вы говорите, пустым «борт» прилетит?

— Пустым.

— И пустым полетит обратно?

— Да.

— А пассажиры, которые не могут вылететь? Женщины, дети…

Опять грустно улыбнулся:

— Вопрос не по зарплате…

Нет, мы не стали договариваться с охраной. Плюнули на все и поехали в Читу. Спасибо Виктору Степановичу — если бы не он, никогда бы не побывали в Забайкальске.

Чтобы увидеть, как гибнут дети, как калечатся их души, вовсе не обязательно ехать в Забайкальск. Туда нас ветром занесло. Мы могли выбрать объект поближе к столице.

Скажем, петербургский морской порт.

Тучи детей совершают там ежедневно набеги на вагоны с сахаром. Пробивают ломом днище вагона, высыпают сахар прямо на шпалы, собирают в мешки и несут через забор и дальний пустырь к тому месту, где их ждут грузовики со взрослыми дядями.

Вовсе не хочу сказать, что все наши дети такие. Что все наши дети криминизированы.

Но есть тенденция к росту криминальности среди детей и подростков. Причем тенденция устойчивая.

Любой ученый-экспериментатор подтвердит: когда есть устойчивая тенденция, нет необходимости продолжать эксперимент — результат уже ясен.

Результат ясен. Растет новое — глупое, необразованное воровское племя. Растет нация рабов. Удел ее в конечном счете — служить иностранцам. Китайцам, японцам, американцам, немцам… рикшами, клерками, лакеями… рабами, добывающими руду, пилящими лес, качающими нефть для цивилизованных соседей.

Формируется новый — волчий мир. В нем не будет места таким понятиям, как «честь» и «достоинство», не будет места товариществу и взаимовыручке, по законам этого мира нужно ударить первым, ибо нельзя упасть — затопчут ногами, забьют насмерть.

Вам обещали рай? Как в Америке? Вас обманули.

Вы будете жить в волчьем мире, черты которого уже явственно проглядывают. Но Бог с вами! В конце концов никто вам не приставлял пистолета к виску, не выманивал вашего согласия на собственную смерть.

Обидно другое. В этом мире с вашего согласия и благословения будут жить ваши дети.

Дневник (продолжение)

И снова все изменилось. В самую худшую сторону.

На улицах бушуют толпы. Все под красными знаменами, все: «Назад, в прошлое!».

Властям нужна была кровь, чтобы развязать террор. Она пролилась.