Страна Живых

В этот момент новая волна нападающих хлынула на парапет, смяла оборону, и захватила плацдарм на наружной от бульвара стороне парапета. Стрелков махал катаной, не вынимая ее из ножен. Ножны раскололись вдоль, но стальные кольца удерживали деревяшки, спасая противников Стрелкова от контакта со смертоносным металлом.

Олег встретил своим боккеном биту – удар пришелся на удар, боккен переломился пополам, отломок влетел в лицо нападавшему, Олег едва успел присесть, бита прошла в миллиметре от головы. Теперь Олег держал в руках простую сосновую щепку, внутри дерево было совсем другого цвета.

- Меч мне! – заорал он не своим голосом.

- Держи!

О чудо! Через головы дерущихся, через лужи горящего бензина, к нему, вращаясь, летел прямой китайский меч – подарок мастера Ли.

Время остановилось, меч замер, его кисти неподвижно висели в воздухе, звуки исчезли. Олег преодолел сковывающие его путы пространства – времени, протянул руку, меч послушно приземлился прямо в ладонь, его вращение не было остановлено, нет, Олег не мог позволить себе такой дерзости, он продолжил его вращение, ножны покинули лезвие, и влетели в лоб очередному чернорубашечнику.

Это настолько завело Стрелкова, что тот тоже скинул ножны со своего меча, и два обнаженных по пояс бойца ринулись вперед, ослепляя врагов сверканием стали.

Удар оборотной, незаточенной стороной катаны, возможно, и не смертелен, но точно валит с ног, независимо от того, в какое место он попал. Стрелков щедро раздавал удары обратной стороной, лезвием срубал биты в руках у противников.

- Берсерки, берегись! – раздались голоса среди разнородного сброда, штурмующего Большую Краснохолмскую, и самые понятливые начали разбегаться.

- Мечами секут!

- Аа! Ноги!

- Рука, рука! – раздавались пронзительные стоны пострадавших.

Толпа впала в панику.

Олег вошел в раж, хлестал плашмя направо и налево, бил рукояткой в лоб, срубал древки баннеров, пробираясь вперед, к плакату, призывающему уничтожать пингвинов. Они со Стрелковым достигли этого вражеского знамени одновременно, и плакат был завален. Уцелевшие сторонники Евстифеева уходили через огонь, не желая сдаваться милиции или попадать в лапы ОМОНа.

- Мы недооценили любовь народа к пингвинам! Наши лозунги еще непонятны широким массам! – признал Евстифеев, - что же делать? Может быть, следует внести коррективы в программу Движения?

- На хрен коррективы, сматываться надо! – бодигарды поволокли прочь сопротивляющегося Евстифеева.

- Трусы! Канальи! Предали лидера духовного обновления! – орал Евстифеев, - история запомнит этот день! Пособники пингвинские! – он бился в сладострастной истерике.

- Уходим, уходим! – торопили бодигардов помощник по связям с общественностью, и пресс-секретарь.

Иващенко делал исторические кадры, он успел снять самые сладкие мгновения победы, когда вражеское знамя накренилось, и падало, подрубленное с двух сторон.

Глава 37

Последствия победы. Сет расправляется с побежденными.

Не успели затихнуть бурные крики «Ура!», как со стороны Большой Краснохолмской раздался ужасный скрежет и звуки тяжелейших ударов. Петр всмотрелся:

- Что это, черт побери?

- По трамвайным путям, расшвыривая затор, поливая из пожарных брандспойтов лужи горящего бензина, катил бронепоезд МЧС. На среднем вагоне была выведена надпись: «Иван Сусанин».

- А говорили, что такого нет… - прошептал ошеломленный Вертокрылов, - снимайте, снимайте!

«Сусанин» остановился напротив «Синдокая», от среднего вагона прямо на мостовую рухнул правый борт, и по нему посыпались рослые мужики в синих спецовках, с синими спасательными мешками в руках.

В считанные секунды они засунули в мешки и раненых, и пленных, и некоторых неосторожных зевак, швырнули их в два ряда на стальное дно вагона. Борт захлопнулся, и «Сусанин», дымя трубой, удалился.

- Володимир Иванович, шо це було? – недоумевал Неубегайло.

- Это были … профессионалы, - прошептал ошарашенный Владимир.

- Розумию! Хорошо, шо они «Аврору» не пригнали!

Владимир Демьянов поднял свои руки к лицу. «Это не сон. Я был и остался врачом, я ничего не забыл, и у меня все по-прежнему получается. Моя сущность ничуть не изменилась с тех пор, как я ушел из больницы» - он вдруг понял нечто очень важное. Меняются декорации, реальность одевает разные маски, но остается прежним. Он не сломался, и пусть ему постоянно снятся его сны – он преодолел все препятствия, и ему не в чем себя винить. Внезапно с его души словно свалился тяжелый камень, стало удивительно легко и просто, и захотелось вновь заниматься тайцзи. И он знал, что однажды ночью ему приснится живший в глубокой древности доктор Хуа То…

Когда все раненые были спасены, пылающие машины догорели, заблудившиеся люди выведены из опасной зоны, ОМОН перешел в наступление, посажал в автозаки и сторонников пингвинов, и их противников, и остатки революционного сброда, и, что особенно пикантно – всех журналистов и телевизионщиков, в том числе украинского гастарбайтера Петра Иващенко.