Страна золота - века, культуры, государства

Так вот, когда читаешь такие противоречивые отзывы этого явно незаурядного, умного и наблюдательного современника аскии Мухаммеда, все настойчивее ощущаешь желание спросить: что же лежало в основе этого в общем-то и не столь уже редкого в истории самых разных народов сочетания великолепия и нищеты? На чем держалась в конечном счете вся держава аскиев? Проще говоря, что служило базой сонгайского государства в период недолгого его расцвета — практически меньше ста лет, с начала 90-х годов XV в. до того страшного мартовского дня 1591 г., когда разгром марокканцами главных сил войска аскии Исхака II при Тондиби решил судьбу Сонгайской державы? Нам придется вновь обратиться к «Истории Судана», и особенно к «Истории искателя». Очень многое проясняется при чтении отдельных рассказов, которые самим-то хронистам представлялись в лучшем случае просто юридическими казусами. И даже то, что немалая доля таких казусов в хронике Кати—Гомбеле может оказаться «домысленной» позднее, мало что изменяет по существу: так или иначе, казусы эти отражают объективные процессы, начинавшиеся, вероятнее всего, еще в досонгайские времена истории Западного Судана.

Основа хозяйства: крестьяне и рабы

Мне уже пришлось мимоходом указывать, что Сонгай существенно отличалось в своей хозяйственной основе от своего непосредственного предшественника Мали, не говоря уже о Гане. Попробуем же определить это отличие более подробно. А заодно — впрочем, может быть, это и есть самое главное? — попробуем взглянуть на историю всех трех политических образований в несколько более широкой перспективе.

С общеисторической точки зрения Гана, Мали и Сонгай были последовательными ступенями становления классового общества и его политической надстройки, т.е. государственности, в Западном Судане. Процесс этот объективный, он возникает и развивается прежде всего в силу внутренних факторов общественной эволюции той или иной человеческой общности. Однако для этого развития совсем не безразлично, при каких внешних условиях, ускоряющих или тормозящих (а то и вовсе останавливающих — бывало и такое), оно протекает. Как правило, торговля в мировой истории ускоряла появление имущественного неравенства — важнейшей предпосылки сложения отношений эксплуатации человека человеком и в конечном счете — раскола некогда единого общества равных на противостоящие друг другу враждебные классы.

Это общая схема. В разных районах земного шара она имела свои особенности. В средневековом Западном Судане — тоже. Дело в том, что спрос на западноафриканские товары со стороны развитых классовых обществ Средиземноморья (а среди этих товаров уже в первой половине I тысячелетия н.э. видное место заняли такие специфические, как золото, а затем и рабы) послужил мощным стимулом к ускорению классообразования и сложения государственности. Иными словами, интересующий нас вопрос сводится к роли внешнего фактора — транссахарской торговли — в становлении и развитии западносуданских государств.

В науке долгое время, как уже говорилось, преобладал взгляд на всю историю Западного Судана в средние века сквозь призму этой торговли, в первую очередь обмена золота на соль. Но ведь роль золотой торговли не оставалась неизменной на протяжении всего средневековья. Она была едва ли не решающей при формировании административной надстройки в Гане. Она сыграла немаловажную роль в превращении древнего Мандинга в великую державу Кейта, в особенности в глазах ближневосточных и южноевропейских контрагентов этой державы, хотя в Мали заметно выросло в сравнении с Ганой влияние внутриэкономических факторов.

Она сохранила видное место и в Сонгайской державе, однако здесь ни в коем случае не была уже фактором определяющим. Да, транссахарская торговля оставалась первостепенной важности источником пополнения царской казны, и сонгайские государи именно поэтому с упорством, достойным, пожалуй (с нашей точки зрения), лучшего применения, пытались перехватить ускользавший из их рук контроль над торговыми путями. И все же экономической основой царской власти и могущества державы уже сделалось все более расширявшееся собственное сельскохозяйственное производство, построенное на труде многих тысяч зависимых людей. Причем этот процесс затронул не только двор и связанный с ним штат сановников: в создание собственных земледельческих хозяйств все больше стала втягиваться и верхушка придворных, да и не только придворных, факихов. Это-то и стало принципиальным отличием Сонгайской державы от ее предшественников.