Страницы истории науки и техники

Михаил Васильевич Ломоносов был не только выдающимся ученым, известным далеко за пределами России, но и человеком необычайно разносторонним. Очень трудно назвать такую отрасль науки, куда не проникали бы его интересы, где он не сказал бы своего собственного слова. К этому надо добавить, что Ломоносов успешно занимался различными, как он сам говорил, искусствами (говоря современным языком, являлся прекрасным инженером), был талантливым поэтом и живописцем. Вот как охарактеризовал Ломоносова в 1772 г. известный просветитель И. И. Новиков (1744–1818): «Сей муж был великого разума, высокого духа и глубокого знания. Сколь отменна была его охота к наукам и ко всему человечеству полезном знаниям, столь мужественно и вступил он в Путь к достижению желаемого им предмета». И далее: «Нрав имел он веселый, говорил коротко и остроумно и любил в разговорах употреблять острые шутки; Отечеству и друзьям своим был верен, покровительствовал упражняющимся во словесных науках и ободрял их; в обхождении был по большей части ласков, к искателям его милости щедр; но при всем том был горяч и вспыльчив»[218].

А. С. Пушкин сказал, что Ломоносов не только создал первый русский университет, но и сам являлся первым нашим университетом.

Теперь мы очень кратко расскажем о некоторых крупных достижениях Ломоносова. Коснемся прежде всего физики и химии. Необходимо сказать, что Ломоносов хорошо знал и высоко ценил труды своих великих предшественников, в первую очередь Галилея и Ньютона. По своим убеждениям Ломоносов был материалистом. Он считал, что как материя, так и движение существуют вечно, отрицал допускавшийся Ньютоном «первотолчок». Ломоносов утверждал, что существуют два вида материи: собственно материя, т. е. та материя, из которой состоят все окружающие нас тела, и посторонняя материя[219], которой заполнены промежутки между телами. Таким образом, Ломоносов считал, что абсолютной пустоты не существует, но признавал постороннюю материю или мировой эфир — гипотетическую, всепроникающую среду. В следующей главе будет показано, что гипотеза эфира не выдержала проверки временем, на его место пришло физическое поле, являющееся одной из форм материи.

Ломоносов был сторонником корпускулярного строения вещества. Он считал, что материя состоит из мельчайших частиц атомов (их Ломоносов называл элементами) и сочетаний атомов — молекул, которые он именовал корпускулами. Ломоносов отрицал существование гипотетической, невесомой жидкости (флюида) — теплорода, присутствие которого в телах якобы определяет меру их нагретости. Он утверждал, что движение мельчайших частиц тела — атомов и молекул (элементов и корпускул) — есть истинная причина теплового состояния. В работе «Рассуждение о твердости и жидкости тел», написанной в 1760 г., Ломоносов говорит: «Доказано мною прежде сего, что элементарный огонь аристотельский, или, по новых ученых штилю, теплотворная особливая материя, которая из тела в тело переходя и странствуя, скитается без всякой малейшей вероятной причины, есть один только вымысел; и купно утверждено, что огонь и теплота состоит в коловратном движении частиц, а особливо самой материи тела составляющая»[220].

Одним из крупнейших открытий Ломоносова было доказательство закона сохранения вещества. Он повторил опыт Бойля, состоявший в нагревании металла в герметически закрытом сосуде. Бойль, проводя такого рода эксперимент, совершил принципиальную ошибку и поэтому пришел к неверным выводам. Он помещал кусок свинца в стеклянную реторту, запаивал ее, взвешивал и производил нагревание. Но перед тем, как произвести вторичное взвешивание, Бойль открывал реторту, и внутрь ее входил воздух, кислород которого вступал в соединение со свинцом (кислорода находящегося в запаянной реторте не хватало для полного окисления свинца). Поэтому вес реторты после опыта получался у Бойля больше веса реторты до опыта. На основании этого Бойль сделал вывод, что «корпускулы огня» проникают через стенки колбы во время опыта.

Опыт Ломоносова отличался от опыта Бойля тем, что вторичное взвешивание (после опыта) производилось без предварительного раскрытия сосуда. Таким путем Ломоносов установил, что вес колбы в результате опыта остается неизменным. Это был очень важный вывод. Сам Ломоносов писал об этом так: «…деланы опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать, прибывает ли вес металлов от чистого жару; оными опытами нашлось, что славного Роберта Бойля мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес сожженного металла остается в одной мере»[221].