Страницы Миллбурнского клуба, 2

В т о р о й.  Вот и меня это интересует. (Задумчиво повторяет вслух.) Как... как? (Смотрит на часы на руке, потом на стенные – на них 14.30.) Откуда можно позвонить в Москву?

Г л у х о в.  Можно из двенадцатого отдела позвонить, это напротив.

Выходят.Заглядывает Б е л о б р ы с ы й , видит, что никого нет, и быстро кладет что-то в стол К о з л о в  а. Выходит, но в дверях сталкивается с К о р и н о й, которая появилась немного раньше.

 

Там же. К о р и н а , потом В т о р о й. На часах 14:40.

К о р и н а.  Кто же это мог сделать?

 

Подходит к столу В а г н е р а, внимательно смотрит. Протягивает руку, чтобы потрогать свою обуглившуюся папку, лежащую сверху. В это время входит В т о р о й.

В т о р о й.  Ничего не трогайте.

К о р и н а.  А что вы здесь командуете? (Убирает руку.) Я у себя в отделе, а вы кто?

В т о р о й.  Я следователь из Москвы, а вы инженер Корина?

К о р и н а.  Да, Корина. (Пауза.) Извините...

В т о р о й  (смотрит на часы, потом торопливо). Присядьте.

 

К о р и н а  подходит к столу и садится на свое место, где все время сидел В т о р о й.

В т о р о й.  Можно вам задать несколько вопросов?

К о р и н а.  Пожалуйста, но что я могу сказать? Это так неожиданно. По-видимому, чья-то небрежность. Может быть, папироса? (Смотрит на В т о р о г о.)

В т о р о й.  Боюсь, что дело много серьезнее. (Опять смотрит на часы, медлит, думает, как начать.) Лариса Григорьевна, как погиб Ваш отец?

К о р и н а  (удивленно смотрит, после паузы). Папа убит девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года в Праге. Похоронен на Вроцлавском кладбище. Я была там два года назад.

В т о р о й.  В каком он был звании?

К о р и н а.  Гвардии старшина. (С гордостью.) За освобождение Праги он посмертно награжден орденом Славы первой степени. Я храню все его три ордена и восемь медалей.

В т о р о й.  О, он кавалер трех степеней?

К о р и н а.  Да. (Вдруг неожиданно, с детской непосредственностью.) Это ведь очень здорово, правда?

В т о р о й.  Это более чем здорово. Это действительно можно пронести через всю жизнь.

К о р и н а  молчит, но вся преображается. Небольшая пауза.

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, у меня, к сожалению, совсем мало времени. Я не буду объяснять вам, какое значение имеет все то, что вы делаете здесь, в институте. Тем более, незачем говорить о том, что грозит нашей странe, нашей безопасности, миру, если результаты всей вашей работы станут известны потенциальному врагу... Боюсь, что из вашего отдела, точнее через кого-то из тех, кто не поехал в поле и остался здесь, секретные сведения просочились на Запад. Притом в таком объеме, который позволит противнику шантажировать нас, затормозить ход переговоров о разоружении. Поверьте, это очень серьезно. В моем распоряжении (смотрит на часы) один час пятнадцать минут. За это время я должен точно знать, каким образом и действительно ли ушла отсюда информация.

К о р и н а  (недоуменно смотрит на В т о р о г о). Что значит, через тех, кто остался в отделе? Это всего четыре человека: я, Вагнер, Шарова и Козлов. (Возмущенно.) Нет, это абсурд, я не могу в это поверить.

В т о р о й.  Лариса Григорьевна, прошу вас, не надо в таком тоне. Сейчас не до амбиций. Помогите мне. Я не утверждаю, я хочу разобраться. И согласитесь, что этот пожар, исчезновение главного геолога, какие-то странные связи Козлова и Шаровой с иностранцами – это, по меньшей мере, должно насторожить. Давайте вместе подумаем. Вы хорошо знаете всех троих, знаете отношения в отделе, знаете много о личной жизни каждого. Ну, давайте возьмем хотя бы Шарову. Почему она не в поле? И что это за история с печатью? Какие у нее отношения с этим мальчиком?

 В т о р о й  молчит, вопросительно смотрит на К о р и н у. Та начинает неохотно, с трудом.

К о р и н а.  Я буду говорить только о том, что непосредственно связано с вашими обвинениями.

В т о р о й.  Предположениями... Да-да, конечно, только самое главное.