Страницы Миллбурнского клуба, 3

Мир Каргер – в прошлом работал в Колмогоровской статистической лаборатории МГУ, в различных отраслевых институтах и в АН СССР (РАН). Ныне – организатор больших геолого-геофизических горнорудных и нефтегазовых проектов. Основные научные результаты лежат в сфере применения математических методов в геологии и геохимии. Кандидат г.-м. наук. Автор около 100 научных статей и книг. Мир Каргер рассказывает, что профессия и увлечения заносили его в прошлом в такие советские «преисподнии», которые не должны были существовать. Его нынешние маршруты пролегают от Латинской Америки до Южной Африки – и тоже вдалеке от туристских центров. От такой жизни он получает удовольствия вполне цыганские, но печали еврейские, так как «узнавать людей и видеть жизнь их глазами – грустное дело».

Радиация, туфта и шоколад

Слава радиации!

Челябинск-40, Челябинск-65, ПО «Маяк» – всё это имена первого в СССР комбината по производству оружейного плутония. Озерск – центральный город этого предприятия, кличка для своих – Заколючинск. Город как город: сосны, озера, кварталы четырехэтажных хрущевок, дома культуры с колоннами постройки 1950-х годов и синхронные им одно- и двухэтажные коттеджи начальства за глухими заборами. Среди них – достопримечательные коттеджи Берии и Курчатова. В нескольких километрах за границами «Маяка» расположена Опытная научно-исследовательская станция (ОНИС). Станция была создана в связи с радиоактивным взрывом, который прогремел на предприятии в 1957 году и был назван Кыштымским.

Надо знать, что вся территория «Маяка» – это зона, в старосоветском значении слова, управляемая режимом. По периметру зоны – длиной более 100 км – протянута семирядная колючая проволока; внешний и внутренний ее ряды – под током, между центральными рядами – песчаная дорожка, которую патрулируют пограничники с собаками. Внутри зоны заключена Промзона с комбинатом. Вокруг нее – опять многорядный проволочный забор, пограничники и собаки, но режим здесь еще жестче. Промзона вписана в прелестные березово-сосновые ландшафты Южного Урала, с реликтовыми озерами безмерной прозрачности. Среди этого очарования там и сям наталкиваешься то на ржавеющий экскаватор, то на проросший кустарником грузовой прицеп, которые светятся. Дозиметрист напрягается, как пойнтер, и уводит в сторону от них. Или вдруг над лесной дорогой протягивается трубопровод. «Стоп! – говорит он. – Капает!» И мы идем в обход по еле заметной лесной тропе.

В июле 1993 года я сидел на втором этаже стеклянно-бетонного здания, в большом кабинете замначальника ОНИС ПО «Маяк». В немытые окна лезло солнце, виднелся лес. На подоконниках – горшки с цветами. Несвежие стены, по стенам – несколько выцветших видовых фотографий и туалетное зеркало в деревянной раме. Большой рабочий стол, заваленный бумагами, частью пожелтелыми. Несмотря на цветы и зеркало, хозяин кабинета был средних лет мужчина. Звали его, скажем, Иван Лукич. Аккуратно-седой, холено-выбритый, с неуловимым взглядом – типичный замдиректора по общим вопросам.

Иван Лукич располагался за рабочим столом в деловом кресле 50-х годов: деревянное полумягкое, с полукруглой спинкой «покоем» и емким сидением – кресло, способное вместить весь габарит серьезного начальника. Я – по другую сторону стола, в дерматиновом кресле посетителя, с плоским сидением и прямой спинкой. Кресло подо мной поскрипывало, через форточку утекал табачный дым, снаружи чирикали птицы. Хозяин кабинета рассказывал о гордом прошлом и тревожном настоящем предприятия.

Кое-что в этом рассказе бежит забвения и просится на бумагу.

Начнем с гордости за знаменитых в прошлом работников предприятия. В мартирологе Ивана Лукича фигурировали Курчатов, Харитон, непременный Берия и почему-то – никогда здесь не бывавший Н.В.Тимофеев-Ресовский.

Затем он несколько минут погордился тем, что самолет-шпион У-2 с Ф.Г.Пауэрсом за штурвалом летел над Уралом не для чего иного, а ради того только, чтобы сфотографировать Челябинск-40. Приданая ракетная дивизия ПВО прозевала шпиона («пьянствовали всю дорогу, идиоты!»). Его сбила под Свердловском другая дивизия – и вскоре на нее пролился золотой дождь наград («а наших идиотов крепко наказали»).

Другое важнейшее достопримечательное событие – Кыштымский взрыв. Осенью 1957 года здесь взорвалось хранилище высокорадиоактивных отходов. «Высоко» – значит, быстрораспадающиеся горячие изотопы, нуждающиеся в энергичном охлаждении. Как раз из-за дефектов охлаждения произошел перегрев и взрыв набитой радионуклидами емкости. Радиоактивное облако накрыло землю узкой прямой кишкой до Тюмени и дальше на северо-восток. Хотя его суммарная радиоактивность уступает Чернобыльской раз в десять – двадцать, но легло оно концентрированно и потому принесло не меньше вреда.