Страницы Миллбурнского клуба, 4

В этих точных строках М. Гершензона ухвачена очень важная особенность эволюции любого знания, особенно, конечно, гуманитарного. Л. Толстой, по-видимому, углядел в тексте Громеки некую ценность и тут же использовал ее «для своих нужд» (что объяснимо при его общей нацеленности на моральные аспекты проблемы, о которых Громеко применительно к роману и писал) – но, естественно, это не есть полное объяснение. И уже тем более не то объективное, что «рождается только в личности». Миллионы почитателей гения увидели в романе нечто иное, что бы ни говорил сам автор. Подобные феномены странного забвения, оказывается, имеют весьма универсальную природу. Нобелевский лауреат психолог Д. Канеман предлагает использовать термин «два самих себя» (two selves): один – переживающий в данный момент, другой – вспоминающий о пережитом [4]. Разница между ними принципиальна, что надежно доказывается экспериментами в той мере, в которой состояния подлежат измерению (см. «О количественных параметрах забывания прочитанного» [10]). То «живое чувство», в котором, безусловно, писалась «Анна Каренина», – отнюдь не то, что вспоминал позднее сам автор, читая статью критика. В зазор между этими феноменами – бытием и воспоминанием о нем – попадает (и очень часто пропадает в нем) чрезвычайно многое.

В этом смысле я очень далек в своих заметках от задачи «объяснить» творчество Владимира Сорокина, а также извлечь из него какую-то ценность в духе Гершензона. Его уже «объясняли» много-много раз, под разными углами зрения [3, 5 – 8 и др.]. Н. Александров считает Сорокина «главным философом современности» [3] – и действительно, творчество В. Сорокина, взятое как целое, есть некая философия. И пусть неясно, «главный» ли он философ современности, – но, безусловно, я понимаю отчаяние критика, который предпочитает рассматривать блестящие художественные тексты, а не безнадежно противоречивые современные философские трактаты. В них, в текстах, есть некая убедительность жизни – а в постмодернистском дискурсе ее нет.

Что мне интересно, так это показать, как творчество одного из самых значительных и необычных современных писателей корреспондирует с моей собственной попыткой представить некую точку зрения на способы постижения социальной картины мира – с позиций так называемой социосистемики [9]. В этом – главная цель статьи. Сорокин, который за 35 лет творчества охватил, кажется, все самое важное вокруг, подходит для сопоставления двух взглядов на мир – научного и художественного, – как никто другой. Важным моментом для меня является также то, что мы с ним принадлежим одному поколению первой половины 50-х, то есть, в принципе, мы реагировали почти на одно и то же, хотя и по-разному.

Очень трудно писать о литературе, даже если она и есть «философия», с позиций науки. В первую очередь, потому, что главное в В. Сорокине – его огромный талант стилиста, бесконечная изобретательность, умение передать абсолютно разные аспекты человеческой жизни, любопытство, бесстрашие – то есть именно то, что делает его писателем, а не философом. Не будь этого – все остальное, то есть его же концептуализм, постмодернизм, антитоталитаризм, гностицизм [5] или постструктурализм [7] – вызывали бы (по крайней мере у меня) не больше интереса, чем сотни книг на эти темы, которые можно просмотреть, но никак нельзя полюбить. А тексты Сорокина завораживают; от них нельзя оторваться, даже когда они касаются совершенно отвратительных вещей и вызывают почти физическую рвоту. Как в такой ситуации отделить объективный анализ (он возможен?) от естественного желания просто поделиться с другими своим восторгом от какого-то кусочка текста? Основная для меня сложность при написании данного эссе – удержаться в рамках приличия, не заниматься анализом его текстов с позиций читателя или тем более критика, но при этом как-то избавиться – путем изложения на бумаге – от желания (накопившегося за 20 лет чтения Сорокина) что-то насчет него обобщить, чтобы наконец разобраться. Эта задача очень трудна, и я часто невольно скатывался в интерпретации – тем самым впадая в классический грех переоткрытия давно известных истин, ибо я не владею всей огромной критической литературой об авторе и, соответственно, почти наверняка все мои интерпретации были уже сделаны кем-то (включая самого В.С.). Этот грех я заранее беру на душу.

И последнее: данное исследование показывает, каким образом вообще можно изучать творчество писателя количественными методами и тем самым приближать его понимание к стандартам социосистемики. Технически, это напоминает анализ поэзии О. Мандельштама [11], но выполненный на материале прозы и под иным углом зрения. Если читатель интересуется только методологией, но не собственно творчеством В. Сорокина, он может посмотреть только части 1 и/или 2.

1. СОЦИОСИСТЕМИКА

 КАК НЕДООСУЩЕСТВЛЕННЫЙ ПРОЕКТ