Страницы минувшего будущего

Тоненький внутренний голосок, противно попискивавший и вгонявший в страх, был кое-как послан по известному адресу, и Агата сделала пару шагов, прежде чем замерла, как вкопанная.

Пальцы намертво вцепились в папку из-под документов.

Два – сто три.

Беспомощно оглянулась и выдохнула как можно тише. Здесь даже людей не оказалось, и о жизни в этой части телецентра напоминал лишь свет матовых ламп под потолком с местами осыпавшейся побелкой да приглушенные голоса где-то в отдалении. Мурашки вновь дали о себе знать, а тонкий голосок опять завёл давно известную пластинку.

Да что же это?

И прежде, чем вновь позволить страху взять над собой верх, Агата постучала в покрытую тёмной краской дверь и толкнула её.

Даже выдохнуть забыла.

Кабинет оказался небольшим и, словно на контрасте с ярко освещённым коридором, погруженным в пусть очень лёгкий, но полумрак. Темноту дополняли выкрашенные в коричневый стены и отсутствие окон. В первые пару секунд Агата, прикрывшая за собой дверь, даже зажмурилась, привыкая к резкой смене освещения.

– З-здрасьте…

За одним из письменных столов, заваленных разномастными кипами бумажек, плёнок и проводов, сидел мужчина лет тридцати, ловко орудовавший ножницами над длинной плёночной лентой. Под левым его локтем располагалась бутылочка прозрачного клея с опущенной в неё кисточкой. Второй мужчина лежал на стареньком диване затылком к двери, вытянувшись во весь рост, и лениво потягивал, судя по запаху, кофе. На её «здрасьте», впрочем, отреагировал лишь один из мужчин.

– Здрасьте-здрасьте, – тот, что монтировал пленку, отвлёкся от своего занятия, развернулся на стуле и смерил вопросительным взглядом.

Агата сглотнула.

– М-меня… мне нужны Ситников и Кравцов, – пальцы ещё сильнее вцепились в папку и смяли несчастный клочок с посланием Стрелецкого.

– Ну, есть такие, – мужчина усмехнулся и повёл рукой в сторону по-прежнему проминавшего диван мужчины. – Он – Кравцов, я – Ситников.

– Меня к вам из отдела кадров послали… помощником корреспондента.

Тот, который Кравцов, обернулся, бросил на Агату быстрый взгляд, отвернулся и вновь отхлебнул свой кофе. А Ситников, явно с трудом подавляя рвавшееся наружу удивление, дёрнул шеей и натянуто улыбнулся в попытке выглядеть доброжелательно.

– Помощником? А как звать тебя?

– Агата.

Кравцов громко фыркнул и обернулся вновь. На сей раз зрительный контакт продлился на пару мгновений дольше, но разорвался в той же последовательности, что и первый.

– А у нас что, все подряд уже псевдонимы себе берут?

Повисла тишина.

Стало обидно до такой степени, что даже губы надулись как-то сами собой. Язвительный выпад пришёлся прямо в точку, и Агата смерила тёмный затылок взглядом исподлобья.

– Это родное, вообще-то.

В ответ лишь фыркнули вновь. Ситников, наверное, решив прийти на помощь, подался чуть вперёд, привлекая тем самым внимание успевшей растеряться Агаты.

– Ну, – голос его, в отличие от голоса напарника, был преисполнен нотками усмешки, да и взгляд казался хитроватым, – и кто же тебя послал?

– Так Стрелецкий! Ну, Николай Борисович, – и, кое-как сунув папку подмышку, Агата тряхнула несчастным клочком, прежде чем сделать шажок вперед и показать его собеседнику. – Вот.

Мужчина взял бумажку и пробежался по ней глазами. Очевидным образом лицо его вытянулось, а из взгляда улетучились огоньки веселья. Несколько раз он перечитал написанное, несколько раз кинул странные косые взгляды, словно бы не зная, как реагировать следовало. Затем протянул листок Кравцову, всё это время совершенно меланхолично кофе попивавшему, и пробормотал удивленно:

– Похоже, она не врёт.

Не поняв, с чего бы ей вдруг врать, Агата посмотрела сначала на одного мужчину, затем на другого – Кравцов сел, не пожелав расставаться с кружкой, и впился колючим взглядом в записку. Тёмные брови его медленно поползли вверх, а на скулах стали заметны желваки.

Агата молча сглотнула. Сердце предательски забилось о рёбра вновь. Каким же спасением служила сейчас папка, в которую можно было вцепиться и скрыть дрожь в руках!

– То есть, – Кравцов посмотрел каким-то странным взглядом – в нём крылись и недоверие, и вопрос, но главенствовали огоньки непонятной и совершенно беспричинной злости, – ты хочешь сказать, что не проиграла кому-то в карты и сейчас не отрабатываешь долг?

Проиграла? Отрабатывает долг? Что за ахинею он несёт?

– Нет… меня правда сюда определил Николай Борисович.

С грохотом опустив кружку на стол – Ситников едва успел молча сдвинуть свои плёнки в сторону, чтобы уберечь их от выплеснувшихся капель, – мужчина с полным яда «они что, вконец там охренели?!» вихрем вылетел из кабинета, попутно задев Агату плечом и даже не заметив этого. Дверь хлопнула так, что дрожь от испуга против воли пронзила тело.

Они? Что? Вконец? Там? Охренели?