Странная фотография (Непутевая семейка - 2)

Если бы папа поверил, что все есть: и Бог, и ангелы, и вечная жизнь, верил, как верит она, Ксения, которой поведал об этом не кто-нибудь, а домовой - дух, который знает об этом не понаслышке и все это видел своими глазами!.. Знал бы папа, что здесь, в этой жизни, ангел-хранитель всегда рядом с нами - за правым плечом, и Проша видел её, Ксениного ангела, видел своими глазами, сказал ей о нем... а она, Сеня, просто онемела от счастья: знать, что ты под защитой, что тебя никогда, ни на минуту не оставят один на один со злом - это так хорошо! Конечно, беда приходит, но часто мы сами её призываем на свою голову, когда творим невесть что! От нас так много зависит и там, на небе, и здесь, на земле - об этом говорил ей Проша, домовой, который все знал! И Сеня верила ему, верила без оглядки - Проша не врал, он попросту не мог врать, потому что ложь - от лукавого, а Проша нечистиков и все их свойства на дух не переносил, не такая его душа, недаром его чистым сделали... Ну и что, что оплошал он, доверия не оправдал, не беда - выправится, и все будет, как надо, вот только, что же делать с папой, как ему помочь? Ведь Проша ни за что не согласится ему показаться, он только для неё сделал исключение, а папе - ни-ни, ни за что, и как теперь быть, что делать?! Без доказательства папа ни в жизнь не поверит, что жизнь не такая, какой видится, а без этой веры он так и будет жить в полсилы, и сумрачной, пасмурной, хмурой будет эта бездыханная жизнь...

Сеня долго вертелась в кровати без сна и уснула далеко заполночь, а в комнате всю ночь раздавались шорохи, шелест, шаги и тяжкие вздохи...

Глава 7

ПОТОП

На следующий день, едва Сеня вернулась из школы, раздался звонок. Звонили из редакции престижного иллюстрированного журнала, просили папу срочно принести хорошую съемку: какой-нибудь пейзаж с настроением на разворот, как фон для лирических стихов известного автора.

- Прямо сейчас, говоришь? - кричал в трубку папа, повеселев. - Что ж, по-моему есть как раз то, что надо. Только вчера проявил. Что? На Патриках. Да, точно! Еду. Все, старик, жди. Успею, успею! Ну, все...

Отец бросил трубку и кинулся одеваться.

- Ну, Сенька, держись! Попробую сейчас твою съемку в журнал пристроить под своим именем. А потом, когда поезд уйдет и журнал выйдет, мы признаемся, что это твои фотографии. Вот, скажем, новая звезда фотографии, Ксения Мельникова! Так что, это твой шанс, дочь! Держи кулаки. Ну все, побежал! Да, забери свои негативы, они мне пока не нужны...

Папа сунул ей круглую пластиковую коробочку с пленкой и умчался. А Сеня задумчиво вертела в руках коробочку, не находя ответа на вопрос, который назойливо вертелся в её голове с самого утра: случайно папина пленка оказалась засвеченной или нет, и тогда чьи это проделки, Прошины или Тараски прогнатого?

Она решила при первом удобном случае спросить об этом у Проши, только вот когда он теперь появится? С тяжким вздохом Сеня опустила пленку с негативами в кармашек на пузе её любимой игрушки - коричневой мыши. Мышь висела на стене над кроватью, она была грустная, очень старая - ещё мамина и, судя по печальному выражению на умудренной жизнью мордочке, знала все на свете... Сеня застегнула молнию на кармашке, погладила мышь по носу и пошла на кухню обедать.

После обеда явился брат со Слоном, и, ухватив на кухне по две остывших котлеты и по три куска хлеба, они скрылись в каморке Костика.

Сеня уселась делать уроки, математика никак не клеилась, и она бухнулась на диван, укрылась пледом и раскрыла томик Гофмана.

- Да не могу я, не могу, понимаешь? - раздался за стеной истерический вопль Костика. - И дело совсем не в отце - я у него просто так могу фотоаппарат попросить, он даст...

Слон бубнил что-то себе под нос, как видно, убеждая в чем-то приятеля, тот отнекивался, и, наконец, заорал так, что Сеня на своей тахте подпрыгнула, как ужаленная:

- Я люблю её, понимаешь? Люблю!!! А, пошел ты!..

Костик заглох. Сеня приникла ухом к стене: это было уже совсем интересно - брат оказывается влюбился! Последовала длинная пауза - Слон, похоже, выжидал, пока его друг отдышится и придет в себя. Потом спокойно сказал:

- Старик, так это же классно, чего ты раскис-то так? Она, что, на кого-то другого глаз положила? Так мы это быстро исправим - рожу ему начистим, чтоб забыл как её зовут, и все дела... А как, кстати, её зовут?

- Люба, - тихо ответил Костик каким-то вымученным голосом.

И беседа двух друзей-приятелей зашуршала и потекла в мирном русле, без шума и выкриков. А Сеня так и приросла ухом к стенке и, чем больше слушала, тем более удивительная и целостная картинка начала вырисовываться в её голове из разрозненных фактов, как панно из разноцветных кусочков мозаики. Все, происшедшее с Костиком, самым непосредственным образом было связано с враждой домовых!