Странная любовь доктора Арнесона

Он поспешно отодвинулся, стараясь не прикасаться к Арнесону. Ему следовало вскочить, одеться как можно скорее, но его тело словно приросло к постели, не в силах сдвинуться с места – его бесстыдно заголённое, полноватое бледное тело со стрелкой тёмных волос на животе, в ничего не скрывающей синей рубашке в полоску. Он почувствовал, что выглядит непристойнее, чем сам доктор – совсем нагой, мускулистый Арнесон походил на картину из жизни древних германцев. Словно в ответ на эту мысль, Арнесон с хрустом потянулся и сцепил руки за головой, явно любуясь собой и приглашая полюбоваться инспектора.

Каннингем содрогнулся и потянул на себя край простыни, пытаясь прикрыться.

– Что же делать? – вырвалось у него. Он умоляюще поглядел в насмешливые синие глаза Арнесона. – Только вы можете мне сказать. Что же мне делать?

– Вначале выпить, – спокойно сказал Арнесон. Он слез с постели, не делая попыток одеваться, подошёл к умывальнику и вытащил из шкафчика початую бутылку виски.

– Это приведёт в порядок ваши нервы, – сказал он, наливая янтарное питьё в стакан для воды с ночного столика. – Держите. Об остальном поговорим потом.

Стараясь не глядеть на обнажённое тело Арнесона, Каннингем взял протянутый ему стакан и выпил виски одним глотком. Желудок обожгло (неудивительно, он ничего не ел со вчерашнего вечера), но по жилам вскоре начало разливаться тепло. Арнесон сел в кресло напротив него, откинувшись назад и скрестив ноги.

– Вы спрашивали, что делать, дорогой инспектор? Да ничего. Что вы скажете на набережной Виктории? Что вы спали со мной, пока я был Каролиной Крейн? Боюсь, вас отправят или в психиатрическую лечебницу, или в тюрьму по статье Оскара Уайльда. Кстати, вы не ответили на мой вопрос: а в таком воплощении я вам нравлюсь? Признайтесь, ведь нравлюсь?

От выпитого у Каннингема затуманилась голова; слова Арнесона долетали до него, словно издалека.

– Дело, – прохрипел Каннингем, опираясь о подушку. – Мне надо закончить дело.

Арнесон иронически усмехнулся.

– Об этом я позабочусь, инспектор.

Всё поплыло перед глазами у Каннингема, и, цепляясь за тающие обрывки мыслей – не может быть, нет, ведь это не то, что он думает, – он повалился на кровать.

5. Кольт-патерсон №5

Это и вправду оказалось не то, что он думал. Чувствуя болезненную тяжесть в затылке, Каннингем с трудом разлепил склеившиеся веки. Во рту было сухо. Радуясь, что жив, и вместе с тем упрекая себя за трусливую мнительность – Арнесон не конченый идиот, чтобы травить детектива, который допрашивал его по подозрению в убийстве, – Каннингем попытался приподняться. Тело ощущало ватную слабость. Он повторил попытку. Что-то мешало ему. Что-то стесняло его руки.

Сознание окончательно вернулось к нему. Он лежал на животе всё на той же кровати в спальне Арнесона, и его запястья были привязаны к спинке. Левое – его собственным вишнёвым галстуком, правое – пёстрым галстуком Арнесона.

Инспектор со стоном повернул голову. И увидел направленное на него дуло револьвера. Оружие выглядело необычно. А, ну да, отстранённо почему-то подумал инспектор, это кольт-патерсон №5, первая версия модели, выпускалась с 1835 по 1837 годы. Но чёрт возьми, что всё это значит?

– Только не обмочите мне постель, инспектор, – прищурив синие глаза, сказал Арнесон. – Этот хлам не заряжен.

Он стоял босиком напротив Каннингема, поигрывая кольтом. На голое тело его был наброшен незапахнутый халат, лицо свежевыбрито, на рыжие волосы падал яркий луч утреннего солнца из щели между шторами. Сколько же времени прошло?

– Пришлось накапать вам немного лауданума, – снисходительно пояснил доктор, – иначе, боюсь, вы бы проявили недостаточно понимания.

– Что вы хотите со мной сделать? – пересохшими губами выговорил Каннингем. – Вы же не настолько глупы, чтобы меня убивать?

– Я рад, что вы цените мои умственные способности, – ухмыльнулся Арнесон. – Разумеется, с какой стати мне вас убивать, тем более незаряженным оружием? Я только хочу проучить вас и заодно провести небольшой эксперимент.

– Эксперимент? – в недоумении переспросил Каннингем, гадая, как долго доктор собирается держать его в этом чудовищном положении.

– Да, эксперимент.

Арнесон опустил руку и почесал дулом кольта рыжую поросль у себя в паху. На мгновение ствол пистолета скользнул между ног.

– Вы должны были понять, инспектор, я не любитель мужчин, – сказал он, поглаживая пистолетом себе промежность. – Женщин, впрочем, тоже. Я философ, инспектор. Меня возбуждает исключительно познание человеческой природы.

С кольтом в левой руке он подошёл к комоду для белья, правой рукой выдвинул ящик и достал плотно заклеенный коричневый пакет.