Странная месть

– Понимаю, – протянула я. Хотя на самом деле не очень-то понимала. Этот поступок Изабель Ван Аллен показался мне весьма странным. Ведь она была еще молода и, судя по всему, вполне здорова. Что же заставило ее сделать подобные распоряжения о своих похоронах перед путешествием? Возможно, за этим крылось тщательное планирование и стремление предусмотреть все неожиданности, но чтобы такое совпадение… Весьма странно.

– Я тогда забеспокоился, но она лишь смеялась и говорила, дескать, не бери в голову, это всего лишь мера предосторожности. Изабель всегда смеялась над моими тревогами… – Десмонд умолк, стиснул зубы, а затем продолжил: – А теперь я рад, что она оставила эти распоряжения. Рад, что все будет так, как она хотела.

– Да, и вам от этого будет легче.

Я всматривалась в его лицо – похоже, Десмонда терзала какая-то внутренняя борьба. Он явно хотел сказать что-то еще, вот только не знал как. И наконец его все же прорвало:

– Я уже говорил вам, миссис Эймс, что провел большую часть жизни в Африке. В этой стране много предрассудков, но я всегда считал, что невосприимчив к ним. Добрый здравый британский смысл, знаете ли. Но теперь меня мучает один вопрос…

– Какой именно?

– После всего произошедшего я просто не могу удержаться от мысли, будто Изабель заранее знала… что ей не суждено вернуться из Англии живой.

Глава 13

Через несколько минут мистер Робертс извинился и вышел, а я осталась одна и принялась обдумывать эту новую информацию. Похоже, Изабель Ван Аллен подозревала, что ее поездка в Англию может плохо закончиться. Иначе зачем тогда ей было делать какие-то распоряжения на случай своей смерти? Но если это так, то почему она вообще сюда вернулась? Как-то не укладывалось в голове.

Целиком погруженная в свои размышления, я вышла в холл и тут же натолкнулась на мистера Уинтерса.

– О, день добрый, мистер Уинтерс.

– Добрый, – ответил он, ничуть не смущенный тем, что мы с ним едва избежали столкновения.

Я уже придумала, как вовлечь его в разговор, и тут же решила воплотить свои задумки в действие:

– Смотрю, вы собирались зайти в гостиную?..

– В гостиную? – переспросил он с таким видом, точно не понимал, в какую именно комнату собирался зайти.

– Да, и мне очень не хотелось бы вас беспокоить, но на стене рядом с обеденным залом висит одна картина, которая меня заинтересовала. Вот я и подумала, может, вы немного расскажете мне о ней.

– Конечно. – И он последовал за мной без колебаний, но и без особого, впрочем, энтузиазма.

Обмана тут не было, потому что это произведение искусства привлекало мой взгляд всякий раз, когда я направлялась в обеденный зал. То была сцена на рынке, написанная живыми яркими красками, и принадлежала она, судя по всему, к эпохе Ренессанса.

Мы остановились перед ней, и мистер Уинтерс глянул на картину с каким-то отсутствующим видом, словно смотрел сквозь нее.

Я знала, в период расцвета Лайонсгейта обитателям и гостям было не чуждо увлечение наркотиками, и не могла удержаться от мысли, что мистер Уинтерс до сих пор ими балуется. Впрочем, сейчас он не производил подобного впечатления. Он не походил на человека в ступоре, скорее то было постоянно присущее ему выражение отрешенности, словно он вглядывался сам в себя.

– Это подлинник, – заметил он, осматривая картину, – хоть и не слишком дорогой, мне кажется. В Лайонсгейте всегда было много ценных произведений искусства. Вероятно, Реджи распродал их давным-давно, раз не собирался возвращаться.

Возможно, мистер Уинтерс был больше приближен к реальности, чем я полагала. Может, эта отрешенность являлась лишь маской, которую он надевал, чтоб защититься от окружающих. Одно было ясно: он куда наблюдательнее, чем мне казалось.

– Понимаю. Похожая картина висит у нас в загородном доме, вот и решила узнать, стоящая ли это вещь.

– Возможно, – рассеянно ответил он.

– А здесь действительно много прелестных вещиц. Я, разумеется, не слишком разбираюсь в искусстве, но мне просто нравится смотреть на них.

– Лучшие живописные произведения Лайонсгейта находятся в портретной галерее. Есть несколько чудесных картин, в том числе кисти Икинса[3], Рубенса, есть отличный портрет Анжелики Лайонс, написанный Давидом еще до революции. Вот как раз за него, по-моему, можно выручить весьма приличную сумму, если бы Реджи надумал расстаться с этим полотном.

– Я непременно должна увидеть эту портретную галерею, – сказала я.

– Могу показать прямо сейчас, если желаете, – отозвался мистер Уинтерс. Впервые за все время в нем вдруг проснулся истинный интерес к чему-то, и мне не хотелось, чтобы он угас. К тому же это даст мне возможность поговорить об убийстве Изабель.

– Я была бы просто счастлива.

И вот мы стали подниматься по лестнице, и я попробовала повернуть беседу в нужное мне русло.

– Все же странно, что инспектор не вернулся сюда сегодня.

– Думаю, скоро появится, – безразличным тоном произнес мистер Уинтерс.

– До сих пор не верится, что такое могло случиться. Просто ужас!

– Да.