Странная музыка

Он не боялся опасности. Он боялся, что не сможет это почувствовать. Он внезапно понял, что боится, что в ближайшем будущем его заставят действовать как… обычный человек.

Мог ли он пасть так низко и все еще стремиться высоко?

По крайней мере, когда он протянул руку, чтобы прочитать безмолвных ларианцев, в его голове не было пульсации. Во всяком случае , не так далеко . Если Пип мог понять, что чувствуют местные жители, он мог понять и ее. Это постулировало возможное закулисное решение его дилеммы. Он решил остаться.

Она начала дрожать. Убедившись, что с ним все в порядке, она опустила голову, чтобы скрыться от глаз и от непогоды. Завтра он начнет, сказал он себе. Но сначала оставалось сделать кое-что, подготовиться, прежде чем он сможет ударить в глубины Борусегама и, возможно, дальше. Повернувшись, он направился обратно к мосту, который должен был вернуть его на территорию Содружества.

—

Он провел вечер и весь следующий день, собирая последние крупицы потенциально важной информации от падре Йонаса. В перерывах между посещениями он тщательно набивал единственный рюкзак и готовил специально изготовленную металлическую трубу для ходьбы, которую брал с собой. Изготовленная из легкого сплава, неизвестного ларианской металлургии, шагающая труба была достаточно продвинутой, чтобы продвигать перспективы внешней торговли, не будучи слишком яркой и не нарушая запрет на внедрение передовых технологий. Это был просто кусок трубчатого металла неларианского состава. Его демонстрация не нарушала никаких правил. Напротив, демонстрация того, как это сделать, была бы запрещена.

Следующий день он провел, разговаривая с некоторыми другими инопланетянами, остановившимися в той же станционной резиденции. Среди них он встретил культурных атташе, ксеноэтнологов и, что наиболее важно для его предстоящей прогулки, торговцев. Из своих исследований он знал, что многочисленные специи, масла и мази были уникальными для Ларджесса. Их сложно, а в некоторых случаях и невозможно синтезировать, их сложные молекулы попеременно радовали ноздри, кожу и пищеварительную систему человека и других видов. В каждом случае мужчины и женщины, с которыми он разговаривал, сетовали на низкорослый статус Ларджесса. Будь оно выше, они могли бы располагаться дальше от одной станции, расширять торговлю, увеличивать прибыль. Такой рост торговли был бы полезен и для местных жителей.

Но такой рост основывался на повышении статуса планеты, что, в свою очередь, зависело от того, насколько долго туземцы будут действовать сообща, чтобы сформировать хотя бы элементарное планетарное правительство. Надвигающаяся война из-за похищения Первенца Хобака обещала отбросить маленькие, нерешительные шаги, предпринятые местными жителями для достижения этой цели.

Кто ее похитил и с какой целью? Никто из инопланетян, с которыми болтал Флинкс, не имел ни малейшего представления об этом. Это была постоянная задача — просто следить за постоянно меняющимися союзами между сообществами и кланами, чтобы можно было надеяться, что тебя примут, а не подстрелят, представ перед городскими воротами. Только прибыль, которую можно было получить от скромной, но устойчивой лэрджесской торговли, заставляла посетителей возвращаться в мир, чья погода была столь же непредсказуемой и часто неприветливой, как и его обитатели.

Обычно Флинкс не беспокоился бы о первом и был бы убежден в своей способности справиться со вторым. Обычно, то есть потому, что у него всегда были свои чуткие способности, на которые можно было опереться. На этот раз все должно было быть немного иначе. Может быть, даже немного опаснее.

Глядя в окно своей комнаты на тяжелые низкие облака, он обнаружил, что они все больше соответствуют его настроению. Находясь среди туземцев, он мог петь и говорить, но когда не занимался местными разговорами, он не мог воспринимать. Он мог ясно видеть, но часть его фактически была глухой.

В этот момент единственными эмоциями, которые он мог ощущать, были его собственные. Ему не нужно было особых способностей, чтобы понять, что его растущая неуверенность может слишком быстро превратиться в страх.

5

  ■ ■ ■

 Ларгессианский климат в сочетании со сравнительно тесным расположением станционных построек оказали на Флинкса немедленное, глубокое и неприятное воздействие. Он простудился. Хотя он никогда лично не сталкивался с древней и невероятно стойкой человеческой болезнью, известной как назофарингит, он слышал о ней. Чужой для Ларджесса, активный вирус, заразивший его, был доставлен одним из других людей на заставе. Если бы он поинтересовался, то узнал бы, что простуда на станции довольно распространена. Соответствующий противовирусный препарат полностью вылечил его за пару часов, но отсрочил его отъезд в Лит и испортил ему настроение.