Странная погода

Приблизившись к своему дому, увидела Темплтона, выглядывавшего из открытых дверей своего гаража. Вышел, дойдя до самого края тени, но, как всегда, задержался там, зная, как пагубен для него солнечный свет. На плечах у него была накидка, и, увидев, что я уже близко, он широко развел руки в стороны и показал мне свои клыки. Я изобразила пальцами крест, и мальчишка послушно отступил в сумрак.

Я стояла на улице, глядя на дом Урсулы, и думала, как здорово было бы зайти в него, усесться на диване, давая отдых ногам. Может, она бы предложила мне солнечного чая. Позже, когда вечером запрохладило, я бы растянулась рядом с Йоландой, сняла бы со своей руки серебряный браслет и надела б его на ее запястье.

Потом я разглядывала заколоченные окна квартиры Андропова, дрожавшие от шума за ними. Представила себе, как этот жирный угрюмый русский наведывается к соседям, чтобы сообщить Старшому Бенту, что старушка ‘Онисак собирается нагадить ему, настучав в ФБР. Мне припомнилось, как бывший химик примчался сломя голову как раз перед тем, как вдарил первый дождь, как ухватил он Мартину за руку и потащил ее силком в дом, невзирая на ее протесты. Потом всплыло в памяти увиденное в его ванной, когда я подглядывала в окно с другой стороны дома: пластиковые трубки, стеклянные мензурки, кувшин с галлоном какого-то прозрачного химического раствора. Еще задумалась, из какой он части России и не эмигрировал ли откуда-нибудь рядом с Грузией.

Еще раз бабахнул гром, вполне громко, чтоб воздух задрожал. Задумайся я надолго, так, наверное, сообразила бы какой-нибудь хитрый способ выманить его из квартиры на первом этаже и сумела бы проскользнуть к нему и еще разок взглянуть, что у него в ванной делается. Ведь, если разобраться, прожди я еще ночь, а ему известно, что я уже рядом, он ведь, может, и сам ко мне наведался бы.

Решила так: хитрые уловки переоцениваются, а лучше, как, по слухам, говаривал лорд Нельсон, «нагрянуть прямо на них». Припав на одно колено, вытащила из рюкзака бутылки с водой и выставила их в ряд на бровке. Потом стала собирать пригоршни кристаллических шипов. Укладывала их в рюкзак, пока тот на две трети не заполнился и не сделался тяжел, как мешок стеклянных шариков. Закрыла рюкзак на молнию, слегка приподняла, попробовав на вес, и подошла к крыльцу Андропова.

Бухнула ногой в дверь раз, другой, третий, вполне крепко, чтоб та в проеме задрожала. И заревела:

– Иммиграционная служба. Иван, открывай! Дональд Трамп велел нам схватить тебя за задницу и отволочь обратно в Сибирь! Либо ты нас впускаешь, либо мы сносим дверь с петель!

Сама шагнула в сторону и вжалась в стену.

Дверь распахнулась, Андропов высунул свою жирную обвислую рожу. И понес:

– Да я щас свой член к тебе в дыру эмигрирую, сучара ты лесбиянская… – только продолжить не смог.

Я обеими руками обрадовала его мешком по макушке, он рухнул на одно колено, чего мне только и нужно было. Свое колено я направила точно по центру его лица и привела в соприкосновение с тотчас хрустнувшим крючковатым носом. Застонав, малый плюхнулся на все четыре. В одной руке у него был зажат здоровенный ржавый гаечный ключ, и я вовсе не собиралась позволить ему им воспользоваться. Каблуком ковбойского сапога придавила ему костяшки пальцев, услышала, как расходятся кости. Андропов заорал – и выпустил ключ.

Подхватив ключ и переступив через Андропова, я прошла в прихожую, темную и пустую, кисло пропахшую плесенью и нечистым телом. Обои с зелеными цветочками отставали от стены, выставляя наружу покрытую пятнами сырости штукатурку.

Поворот налево привел меня в грязную жилую комнату. Диван и приставные столики были из тех, какие люди выставляют на тротуар рядом с картонкой, где написано: «Бесплатно». Стоял кальян-самоделка из двухлитровой бутылки из-под «кока-колы», внутри которой в воде бултыхалось дюймов пять коричневой жижи, похожей на дрисню.

Планшет его был подключен к станции зарядки, рядом стоял большой динамик, работавший через «блютус». Раздражающий синт-поп зацикленно проигрывался на фоне неумолчной ритмичной долбежки. Я вырвала шнур из его звуковой деки и тем прикончила это исчадие санкт-петербургской электроники. Однако все равно что-то по-прежнему ревело на всю квартиру. Где-то в ее глубине Хью Грант[116] орал под аккомпанемент напыщенных скрипок. За этим слышался поток сердитых сдавленных криков.

Я протопала по темному коридорчику между жилой комнатой и спальней. Под ногами у меня катался по полу громадный темно-розовый вибратор в форме конского фаллоса. Я шатнулась и уперлась рукою в дверь справа от себя, она распахнулась, открыв неопрятную ванную комнатушку, заглянуть в которую мне уже довелось.