Странная птица. Мертвые астронавты

На следующей неделе ты посетишь столовую в городе. Но теперь она покажется тебе странной, чуждой. Видишь все в каком-то зеленом свете. Наверное, в том виноват дождь – и все то, что в дожде, возможно, живет. Но наверняка сказать нельзя. Слишком много незнакомцев. Слишком много фабричных рабочих – оглядываются кругом, словно что-то ищут. Ты и раньше им не доверяла, от них ожидала всякого. Но теперь ты даже не доверяешь своим старым представлениям о них.

Теперь в туннеле никто не живет, кроме тебя. Куда они делись? Куда они могли пойти? Ты не могла пойти с ними – и дело было не в опасностях внешнего мира. Дело было в саламандре. В бледных людях и в темной птице, что их выискивала. Людей стало трое, а потом они отступили – Темная Птица убила их. Интересно, почему? Они – плохие? Они – больные?

Ты нашла дрона смятым, истекающим кровью из зазубренной раны. Его антенны все еще подергивались. Ты ничего не могла с ним поделать, не рискнула даже добить из милосердия, чтобы облегчить муки. Он раскинулся на лесной поляне, точно какая-нибудь приманка. Больше дронов не будет, и это пугает тебя точно так же, как когда-то пугал сам гость-беспилотник. Получается… что бы сюда ни вторгалось, оно побеждало. Мало-помалу, шаг за шагом, оно закрепляло свою победу, и с этим тоже надо было что-то делать.

Каждый день ты прячешь дневник в каком-нибудь новом месте. И каждую ночь – тоже. Украдкой пролистываешь страницы – в надежде на то, что они выдадут-таки свои секреты. Хотя скорее – в поисках ответа на вопрос: что делать?

Темная, похожая на рептилию, птица расплывалась на одной странице, как пятно сажи. Темная и угловатая. Трудно читать из-за нее. Наброски и обрывки; какая-то басня о жестоком отце и о мальчике, чье убежище превратилось в ад.

Слово, которое ты считаешь английским, Nocturnalia, наброски, которые выглядят как грезы, становятся опасными. Существа, теряющие разум. Вихри и стрелы, словно элементарные частицы, проносились в воздухе. Нервно-паралитический газ? Загрязняющее вещество? Но их насылали намеренно. Какие-то миазмы в воздухе, из-за которых живые существа вели себя странно. Незримые враги. Хотя все еще возможна ошибка с твоей стороны. Вполне вероятно, что описания в дневнике намекают на что-то другое.

И неоткуда ждать помощи в расшифровке. Неоткуда. Вообще.

В потаенной лесной лощине ты проводишь все больше времени. Окруженная мхом, лишайником и сосновыми иголками. Под твоим телом мягко пружинит перегной. Лесной дух, стелящийся по лесной подстилке. Подавляя кашель, разглядываешь навес крон над головой – дятлы, сойки и славки[11] перелетают с ветки на ветку. Ждешь звуков прибытия бледных людей. Ждешь звуков, издаваемых темной птицей. Смерть кажется сном, неразрешимой головоломкой. Какую личину примет смерть в этом лабиринте?

Саламандра подползает поближе и лишенными выражения глазами рассматривает тебя. Издает низкий квакающий звук. Оборачивается – глянуть через плечо. Квакает снова, снова обращает голову к тебе.

Ты не понимаешь.

Саламандру тошнит прямо на тебя. Рвота покрывает с ног до головы. Фу. Ты поначалу шокирована. Потом – успокаиваешься.

Светло-розовая в этом свете, что просачивается повсюду, жидкость удерживает тебя на месте – предотвращая необдуманные действия, наделяя некоторым качеством, которое ты не вполне способна описать. Жидкость тебя охлаждает. По твоим ощущениям, она ничего не весит. Она ощущается точно пульсация воздуха, сгущающегося и подстраивающегося под тебя. Мягко, комфортно. Растекается по рукам и ногам – и вот уже у тебя нет никаких поводов двигаться.

Ты восторженно смеешься. Она пахнет жвачкой. Запах арбузной жвачки! Ты когда-то покупала ее себе – еще когда могла позволить. Жевала, точно настоящую еду, часами. Дурачила желудок.

И снова саламандру рвет, на этот раз на саму себя, и ты видишь, как розовая патока, трепещущая, точно живой организм, окружает ее. Дыхание посредством кожи, которая и кожей-то не является. Саламандра проскальзывает тебе навстречу. Нехило так весит, увесистая. Ее живот раздут, будто полон молодняка. Она мостится где-то рядом, и теперь ты смотришь ей в глаза. Вы обе ждете, что же будет дальше. В лощине. В непосредственной близости от чего-то столь чуждого.

По краю их лежбища скользит, поднимаясь, тень. Знакомые очертания. Темная Птица – рептильная ухмылка клюва, налитый кровью глаз, который ты можешь себе представить, несмотря на темноту. Но вторая кожа из сблева саламандры не дает тебе и пальцем пошевелить. Сейчас она дышит за тебя, словно ты покрыта с ног до головы кожными жабрами.

Темная Птица смотрит вниз, в лощину. У Темной Птицы долгий взгляд. Вы с саламандрой так неподвижны, так близки. Твой ум блуждает, проходя сквозь глаз саламандры и попадая в мир пульсаций и волн бесконечного парения и быстрого стремительного движения. Пробираясь сквозь сорняки, камыши и хладные камни на дне реки, ты чувствуешь трепет жидкости на теле, стесненное чувство от нее же. Это – мир, в котором ты тоже можешь дышать, хоть и совсем не так, как дышишь здесь, в царстве воздуха.