Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства

Как физически, так и духовно компания эта была как бы срезом всей германской расы. Тут можно было видеть выходца из Восточной Пруссии с выдающимися скулами и угловатыми чертами лица, с хорошо видными узловатыми венами, по которым — с каким бы негодованием он не отрицал бы это — струилась татарская кровь. Тут был атлетический блондин из Рейнских земель, с голубыми глазами, который, стоило бы ему лишь пройти через руки портного с Сэвил-Роу, тут же превратился бы в типичного англичанина самого лучшего вида. Сидел тут и саксонец, невысокий брюнет, очень живой, дисциплинированный по-прусски, несмотря на формальную независимость Саксонского Великого герцогства. Конечно же, присутствовал и баварец, веселый, жизнерадостный, говоривший громко, но раздражительно, с инстинктами, когда-то горячими, но смиренными той же прусской дисциплиной, и потому ставший одним из лучших воинов в Европе.

Эти тевтонские солдаты чувствовали себя свободно, сняли портупеи и расстегнули жесткие воротники. Шинели с красными кантами, высокие плоские каскетки, сверкающие сабли были сдвинуты в угол стола. Старые товарищи все вместе и быстро подчинились воздействию добрых порций мюнхенского и пльзенского пива, напитка, который веселит, не будучи слишком крепким.

Шутки слышались в разных углах зала, а взрывы смеха раздавались после каждого анекдота в духе Рабле, которые рассказывал веселый капитан из знаменитого полка «майских жуков» (Maik"afer Regiment), душа компании в этот вечер.

После небольшого затишья в беседе в зале вдруг раздались такты «Песни меча», баллады на почти мистические стихи саксонского поэта Теодора Кёрнера, погибшего в «Битве народов» под Лейпцигом в 1813 году.

По залу прошелестел удивленный шепот, потому что пел приглашенный на вечеринку англичанин, и пел именно эту воинственную песню, проникнутую духом глубокого немецкого патриотизма, пел с такой же страстью, как земляк Кёрнера:

«Du Schwert an meiner Linken
Was soll dein heitres Blinken?
Schaust mich so freundlich an,
Hab’ meine Freud daran,
Hurra! Hurra! Hurra!
O, seliges Umfangen,
Ich harre mit Verlangen.
Du, Br"autigam, hole mich,
Mein Kr"anzchen bleibt f"ur Dich.
Hurra! Hurra! Hurra!»
(«Ты, меч на моем левом боку,
Что означает твой веселый блеск?
Ты так дружелюбно глядишь на меня,
И в этом радость моя.
Ура! Ура! Ура!
О, счастливые объятия,
Я их так упорно ждала.
Ты, жених, возьми меня,
Мой веночек останется для тебя.
Ура! Ура! Ура!»)

Песня закончилась под оглушительные аплодисменты, вызванные, по всей видимости, не столько качеством исполнения как такового, сколько самим певцом, в знак благодарности за то, что он со всей душой влился в общий дух собрания.

Великолепно!

Англичанин поет наши патриотические песни!

Пойте еще! Пойте!

Отказ был бы грубым ответом на такое любезное гостеприимство хозяев, потому приглашенный откликался на их просьбы, пока у него хватало сил. И его рвение было довольно искренним, потому что музыка и поэзия не знают границ, а военные песни немцев действительно принадлежат к числу лучших из когда-либо сочиненных:

«Es braust ein Ruf wie Donnerfall
Und hunderttausend M"annershall:
Zum Rhein, zum Rhein, zum deutschen Rhein,
Wer will des Stromes H"uter sein?
Lieb Vaterland, magst ruhig sein,
Fest steht und treu die Wacht,
Die Wacht am Rhein!»
(«Как грома раскаты грохочет клич
И рев сотен тысяч подхватывает его:
На Рейн, на Рейн, на немецкий Рейн,
Кто защитит его поток?
Любимая Родина может быть спокойна —
Стража тверда и надежна,
Стража на Рейне!»)

После этого, певец стал для них хорошим товарищем и почти братом. Растрогавшиеся гости, соперничая друг с другом, спешили продемонстрировать Брауну свою дружбу. За его здоровье все выпили единодушно, и он не досадовал, когда энтузиазм понемногу угас и перешел мирно в обычную беседу.

Разговор зашел о перспективах войны, что было вполне естественно, потому что в 1913 году грозовые облака уже сгущались над политическим горизонтом Европы.