Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства

В немецком Генеральном штабе, кажется, были совершено уверены, что Флот открытого моря находится в прекрасной форме и готов к победоносным сражениям. Но у британского Адмиралтейства были причины с этим не соглашаться. Уже почти год агенты нашей разведки в Германии сообщали о признаках деморализации среди личного состава немецкого флота. Летом 1917 года эти сообщения уже упоминали о мятежах, еще слабых и разрозненных, в Киле и в Вильгельмсхафене. Их подавили железной рукой, но по сведениям, продолжавшим поступать от наших агентов, было ясно, что болезнь загнали вовнутрь, но не вылечили.

Было много причин, подрывавших боевой дух немецких моряков. В первую очередь, очевидное отвращение Верховного Главнокомандования, к самой идее выйти на новую решительную битву с британским флотом не ускользнуло от моряков, которые, естественно и обоснованно, делали вывод, что их командование не верит в счастливый исход такого сражения. Хотя пропаганда официально раздувала Ютландскую битву как «победу», но моряки всех званий на Флоте открытого моря прекрасно понимали, что это сражение не просто окончилось с неопределенным результатом, но что немцы в нем сами едва избежали катастрофы. За время той короткой фазы, когда они вошли в непосредственный огневой контакт с основной силой британского флота, им пришлось испытать на своей шкуре такой безжалостный обстрел, что в их умах с новой силой укрепилось почтение к бортовым орудиям «Гранд-флита». «Никогда больше» — таков был общий вердикт, и, если верить капитану первого ранга Персиусу, этот вердикт был правильно понят Верховным Главнокомандованием, принявшим решение вступать в бой только при очень благоприятных условиях и в тесном боевом взаимодействии с подводными лодками и с дирижаблями.

Однажды такая попытка была сделана, в августе 1916 года, но безрезультатно. В этом случае адмирал Шеер сделал полуоборот, повернув назад на базу со всеми предосторожностями, получив с дирижабля сообщение, оказавшееся, как потом выяснилось, совершено ошибочным, о близости основных сил британского флота. При виде такой нерешительности, самый простой матрос не мог не сделать очевидного вывода. Таким образом, мы могли предположить, что уже тогда проросли первые зародыши пораженчества, которым через два года предстояло превратиться в густой лес.

Другой фактор, который без сомнений во многом был причиной падения боевого духа — минные операции британского флота в Северном море у немецкого побережья. После двух лет войны нам, наконец, удалось создать очень эффективные и надежные мины, и как только заводы обеспечили нас достаточным их количеством, мы начали систематические операции по постановке минных заграждении в каждом проходе, используемым Флотом открытого моря и его вспомогательными силами. Корабли всех классов, от броненосцев до подлодок, и даже переоборудованные торговые пароходы, выполняли эту задачу. Сколько всего было выставлено мин, не знает никто, но одна только 20-я флотилия эсминцев, «элитное соединение флота», как по праву назвал ее сэр Эрик Геддес, поставила больше двадцати двух тысяч мин.

Хотя немцы начали страдать от наших мин еще в 1917 году, но как раз с весны 1918 года они в полной мере ощутили последствия их применения. Все чаще они несли тяжелые потери. Тральщики разлетались на куски целыми флотилиями, сторожевики, патрулировавшие выход в море подлодок, взрывались и при выходе из баз, и на обратном пути, та же судьба подстерегала их «подзащитных». За шесть первых месяцев 1918 года более сотни немецких кораблей были уничтожены у немецких берегов Северного моря. В среднем подрывалось по четыре корабля в неделю. Ни одна эскадра или флотилия не могла чувствовать себя в безопасности, выходя в море.

Достаточно полную картину того, что пережили немцы в этот период, оставил нам покойный адмирал Шеер в своем военном дневнике. Процитируем несколько выдержек из него: