Странная Салли Даймонд

После этого повисла небольшая пауза, так что я решила переместиться ближе к Анубе, милой миниатюрной индийской женщине. Когда я представилась, она сказала, что очень хотела бы научиться играть на пианино, но у нее совсем нет времени – ведь она мать-одиночка с двумя детьми.

– Что случилось с их отцом? – спросила я. Марта стояла у Анубы за спиной, по-видимому, мониторя наш разговор. Она ударила ладонью по лбу, и я поняла, что, видимо, опять задала неправильный вопрос.

– Он ушел от меня к своей любовнице в Дублине, – ответила Ануба.

– Он часто видится с детьми?

– Да, он к ним очень хорошо относится, шукар хай.

Тут мы начали говорить о языках. Шукар хай на хинди означало что-то типа «слава богу».

– Вы сказали, что ищете работу? Мервин Парк расширяется. Там расположилось не только мясоперерабатывающее производство. В следующем месяце там открывается фармацевтическая компания. Если у вас есть базовые навыки пользования компьютером, вы могли бы занять там какую-нибудь административную должность. Правда, платить они, наверное, будут немного.

– Это не ради денег, – пояснила я. – Мой терапевт считает, это пойдет мне на пользу. – Ануба немного нахмурилась. Я не могла понять, о чем она задумалась, но потом женщина взглянула на меня и улыбнулась.

На веранду вышел еще один гость с бутылкой пива в руке. Удо спросил:

– Все знакомы с Марком? Он недавно устроился в бухгалтерский отдел.

Все его поприветствовали. Марк был тем самым мужчиной, который вчера притормозил рядом со мной и видел нашу ссору с Кэролайн. Он был ирландцем. Большинству гостей Марк пожал руки, но ко мне подошел со смущением.

– Я Марк Батлер. Мы вчера встречались?

– Вы попытались посадить меня к себе в машину.

– Знаю, я все думаю, как же это было глупо. Неудивительно, что вы приняли меня за маньяка. Я к тому, что вроде как… знаю вашу историю. Кто-то мне уже рассказал. Я чувствую себя таким дураком. Пожалуйста, примите мои извинения.

Я вздохнула. Теперь он совсем не выглядел угрожающим.

– Могу я принести вам еще бокал вина?

– Да, пожалуйста.

Я решила двигаться дальше и подошла к Сью и Кеннету. Сью была новой учительницей младших классов в деревенской школе, а Кеннет контролером качества в обвалочном цеху в Мервин Парке и вегетарианцем. Я подумала, забавно, что вегетарианец работает на мясоперерабатывающем производстве. Я спросила их, сможем ли мы обмениваться рецептами. Мне нравилось обмениваться рецептами с Кэролайн, но теперь она больше не была моей подругой и запретила приходить в «Тексако», так что мне нужна замена. Сью предложила одолжить мне целую кулинарную книгу. Мы договорились выпить кофе на следующей неделе. Кеннет был тихий. Кажется, я говорила даже больше, чем он. Я заметила, что от вина становлюсь болтливее.

Их дети были самыми шумными во всей компании. Сью объяснила, что жизнь в городской квартире не давала им как следует развернуться, и ей приятно слышать, как дети бесятся в большом саду. Я извинилась на тот случай, если мой комментарий показался ей грубым. И добавила, что иногда говорю лишнее из-за особенностей ментального развития. Сью заверила, что я ее совсем не обидела.

Подошел Марк и присел на освободившееся место. Он подал мне третий бокал вина за день.

– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал Марк, понизив голос, – я связался с управляющим «Тексако» из головного офиса. Кэролайн не должна работать на этой должности, если у нее такие взгляды. С вами могут связаться, чтобы подтвердить происшествие.

– Спасибо, я хотела позвонить им в понедельник. – Я пыталась придумать, что бы еще сказать. – Я выставляю свой дом на продажу.

– Это серьезное решение. И куда вы хотите переехать?

– Я пока не знаю, но это место слишком изолированное, а мои терапевт и врач говорят, что надо становиться более коммуникабельной и быть ближе к людям. Так что, думаю, в деревню.

– Сегодня вы вполне коммуникабельны. – Марк широко улыбнулся. У него были белые и ровные зубы.

Я очень обрадовалась этому комплименту, но с сожалением призналась, что общение дается мне нелегко.

– Я часто обижаю людей, когда совсем этого не хочу, потому что говорю, что думаю. Мне нравятся ваши зубы.

Он странно на меня посмотрел.

– Видите? Вот и пример. Никогда нельзя ничего говорить о чужой внешности.

– Но это не обидно. Возможно, никогда не стоит говорить ничего плохого о чужой внешности.

– Тина говорит не так. Если, например, мне нравится чья-то стройность, это подразумевает, что я буду его осуждать, если он потолстеет. И если он вдруг потолстеет, то станет плохо о себе думать.

Марк рассмеялся.

– О да, я уже давно понял, что никогда нельзя поздравлять женщину с беременностью, пока она не показала скан с ультразвука.

Я искренне рассмеялась этой шутке.

– Плохо будет сказать, что у вас приятный смех? – спросил он.

– Это мой настоящий смех. Отец всегда говорил мне смеяться, когда смеются люди вокруг, и я обычно так и делаю, но только если они смеются не надо мной. А это не всегда легко определить.

– Вы честная.

– Да, думаю, это из-за моей социальной неопытности и изолированности. Хотя я считаю, что это хорошо.