Странная страна

Накануне отъезда они вышли в теплые сумерки. Прогуливаясь по берегам реки и погружаясь в течение времен года, деревьев и гор, о которых нашептывал поток, они неожиданно встретили знакомца. Только когда эльф, поравнявшись с ними, вдруг ему улыбнулся, Петрус, отяжелевший от избытка флердоранжевого сиропа, которым он злоупотребил за ужином, узнал золотоволосого ангела из Ханасе, с кожей еще более нежной и глазами еще более синими, чем раньше, теперь уже ставшего юношей столь ослепительной красоты, что Петрус лишился (почти) дара речи.

– Я встретил вас накануне отъезда из Рёана, – сказал эльф, улыбаясь, – и вижу в этом перст судьбы.

Все трое любезно раскланялись.

– Куда вы направляетесь? – спросил Паулус.

– В Кацуру, первым же фарватером на заре, – ответил тот, превращаясь в вепря столь грациозного, что напоминал скорее оленя. – Меня недавно приняли в команду садовников Совета, – добавил он с гордостью.

– Вот уж совпадение, – сказал Петрус, – я тоже работаю в высшей палате.

– Отец порекомендовал меня главе сада, – сказал красавец-вепрь, превращаясь в великолепного коня.

– Он замечательный художник, – вежливо похвалил Петрус.

– Ему следовало бы быть Главой Совета, – небрежно заметил его собеседник.

Воцарилось молчание.

– Наш теперешний глава обладает всеми необходимыми качествами, чтобы руководить туманами, – сказал Петрус.

– Вы так думаете, потому что его избрали? Вы полагаете, что большинство обычных эльфов имеют представление о том, какими качествами должен обладать руководитель? – спросил конь.

– Нет никого обычнее меня, – после короткой паузы ответил Петрус.

Молодой эльф какое-то время его разглядывал, потом просиял такой неотразимой улыбкой, что ему хотелось верить безоглядно.

– Очень в этом сомневаюсь. – Он изящно раскланялся и удалился.

Но, не сделав и трех шагов, вдруг на мгновение обернулся.

– До скорой встречи, – сказал он Петрусу, и у того заледенела кровь.

В качестве главного метельщика Петрус был свидетелем важных дел и кулуарных интриг Совета. Статус прислуги наделял его невидимостью, обеспечивающей доступ к самой различной информации, которую не могли получить эльфы, занимающие более видное положение, тем паче что та популярность, которой он пользовался когда-то в родных местах, ничуть не уменьшилась и в Кацуре. Все любили Петруса, все искали его общества, и не случалось дня, чтобы кто-нибудь не предложил пойти вместе в город выпить кленового или шиповникового сока, на что он охотно соглашался, если уже закончил чтение. Подметать было для него приятным священнодействием; метлы были сделаны из легкого бамбука и едва касались земли; его обязанности не отличались ни сложностью, ни утомительностью, и ему доставляло удовольствие видеть позади себя чистую почву без единого случайного листка. Он работал только с зари до обеда, и все послеполуденное время полностью принадлежало ему; он также имел доступ к любому уголку дома Совета, в том числе к внутренним садам, к которым можно было пройти через северную дверь и зал собраний. Однако время шло, и у него все реже появлялось желание посетить их. Глава садовников проиграл выборы, но сохранил очевидное влияние в высшем доме. Мало-помалу серый песок приходил на смену мхам, исчезала растительность, уступая место восхитительным камням, которые помощники главы садовников выискивали по всем четырем сторонам туманов, – и теперь перед посетителем разворачивались целые картины из песка и камней, воспроизводя прилив на берегу, вечные горы или алмазные озера этого мира. Но в них по-прежнему не хватало сердечного жара, и это больше не удивляло Петруса, который всегда исхитрялся подметать под скамьями в зале заседаний в тот час, когда Глава Совета просматривал ежедневные отчеты Нандзэна о состоянии туманов и, соответственно, выслушивал вопросы главы сада и хранительницы библиотеки, которые вместе с другими десятью советниками, а иногда и с эмиссарами провинций по полному праву присутствовали на заседании.

Он и вообразить не мог лучших руководителей, чем те, что были избраны. Особенно он восхищался Стражем Храма, его мелодичным голосом и взглядом, неподвластным времени. Глава сада никогда не атаковал его напрямую, как и эльфа-зайца из Кацуры, который вел заседания с элегантной властностью и иронией, не часто свойственной эльфам. Это были гиганты. Гиганты на службе у мира в момент потрясений, ибо в каждом отчете содержались сведения о нарастающем истощении туманов. К тому же они были вынуждены иметь дело с разрушителем тысячелетней растительности, помешанным на камнях и совершенстве, который больше не скрывался и открыто вел кампанию против людей.

– Как ты можешь отрицать факты? – спрашивал он у Главы Совета. – Как можешь закрывать глаза на то, что их невыносимое легкомыслие уничтожает вверенный им рай, а посредством моста заражение проникает и в наш?

– Ни у одной болезни нет ни простой причины, ни простого лекарства, – отвечал заяц. – Указать на словно Провидением посланного врага не значит спасти наши туманы.