Странная страна

Вот уже девять лет Сандро жил в Аквиле у своей тети. От его бурной молодости в Риме остались только болезненные воспоминания, которые до сих пор будили его по ночам, и он просыпался с бьющимся сердцем, распятым на кресте сожалений. Всю жизнь он страдал от трагической любви и неудовлетворенности своими произведениями. Когда-то он был большим художником, но сжег свои полотна и навсегда оставил живопись. Он до безумия любил одну женщину, а дружбу считал таинством, но та женщина умерла, а от своих римских друзей он отрекся. Однако после случая в церкви он отправил в Рим письмо, и в середине июля в приходе объявился высокий, чуть сутулый мужчина. Его звали Пьетро Вольпе, он был сыном Роберто Вольпе и так же, как отец, торговал произведениями искусства. А еще он был другом Маэстро, который женился на его сестре Леоноре, и жизнь его была отравлена ненавистью, которую он питал к своему покойному отцу. Он проделал долгий путь из Рима по просьбе Сандро, чьей карьере он в прошлом немало способствовал и которого любил как брата. Клару попросили сыграть для него на посланном судьбой фортепиано, и назавтра Пьетро отбыл в Рим вместе с виртуозной пианисткой.

Рим, ненавидимый город. Клара, безутешная в разлуке с горами, училась музыке под руководством Маэстро, который принял ее в ученицы, как если бы вовсе ее не знал. Каждый день он твердил ей, что надо вслушиваться в главную тему любой пьесы, в ее рассказ, и с каждым днем она все меньше понимала, чего он от нее ждет. На вилле Аччиавати она встречала Сандро, Пьетро и Леонору, первую женщину, которую полюбила. В оставшееся время с ней рядом постоянно находился странный компаньон по имени Петрус, который, казалось, был далек от всего происходящего и неизменно пытался протрезветь от выпитого накануне, удобно расположившись в глубоком кресле.

Она училась без устали.

Маэстро задавал вопросы, заставлявшие ее рассказывать о лесистых склонах или тополях на равнине, которые виделись ей, когда она играла, потому что эти пейзажи отпечатались в сердце и памяти композитора, – и наконец однажды музыка открыла ей путь к Марии в далекую Бургундию, и очень быстро она научилась видеть девушку простым усилием мысли, без труда отслеживая любые ее действия. Чудесным образом ее взгляд охватывал всех, с кем рядом Мария жила на ферме, и она прониклась нежностью к дочери Маргариты Евгении, а еще к Андре, сыну Жана-Рене, приемному отцу Марии, и, наконец, к деревенскому священнику, который так же отличался от ее собственного, как дуб от лещины.

Теперь стало ясно, что оба ребенка представляют собой чудо не только в силу обстоятельств их появления на свет, но также по их собственным дарованиям. Хотя эльфы на земле людей принимают свои животные ипостаси, рядом с Марией они появляются во всем великолепии триединства своей природы. Что до Клары, она воспринимает на расстоянии далекие пространства и живых существ, а еще способна провидеть и предвосхищать, как и ее отец, но вне храма Нандзэна. Следует признать очевидное: девочки создают на земле людей анклавы, в которых действуют физические законы туманов.

Проходит год в обманчиво мирной череде дел.

Остается два года до начала войны.

Пришел январь, холоднее льда и мрачнее зари без света. Стояла такая необычайная стужа, что люди думали, будто Господь наказывает их разом за целый век грехов, но эльфы знали, что у их врага есть собственный мост и он мучает человеческий мир жестокими морозами. Именно в это проклятое время случилось событие, ознаменовавшее начало бедствия, и вид оно поначалу имело вполне безобидный: приезд на ферму «У оврага» брата отца, которого принимают со всем почтением, подобающим достойному человеку и, между прочим, прекрасному охотнику. Как и следовало ожидать, почтение в бургундских краях выражается в череде легких блюд по семейному рецепту, так что на ужин подали фаршированную цесарку в сопровождении печеночного паштета и говяжьего бульона с овощами под острым соусом, а в качестве подкрепления обжаренные глазированные артишоки, чей сок остается во рту, как ни запивай местным вином. На закуску был задуман пирог с кремом и айвовым мармеладом Евгении – в действительности до него дело так и не дошло, потому что сил осталось, только чтобы отклеиться от стула и доплестись до кровати. Но ближе к двум ночи на втором этаже поднялся переполох: Марсель, объевшись печеночным паштетом, был готов перейти в мир иной от острого воспаления собственной печени.