Странная война 1939 года. Как западные союзники предали Польшу

Проведя день 11 августа с Риббентропом, Чиано прибыл в Оберзальцберг 12 августа, в субботу, и на следующий день, в воскресенье, у него состоялись две продолжительные беседы с Гитлером. На них говорил главным образом Гитлер. Он четко, может быть, даже слишком четко изложил ту информацию, которая предназначалась для британцев и французов, и, как мы знаем, Чиано, ничего не подозревая, передал ее по назначению, но только в несколько разбавленном виде.

Гитлер начал с описания положения на Западном фронте Германии и с помощью сфабрикованных карт, развернутых на столе, стал излагать обстановку, которая была фальшивой буквально по каждому пункту, имевшему наиболее важное значение для Британии и Франции. Гитлер подчеркнул мощь немецких оборонительных сооружений на западе и подробно останавливался на несуществующих деталях, которые должны были сорвать любые попытки французов прорваться через линию Зигфрида в традиционных направлениях наступления. Он сделал особый акцент на массивности немецкой обороны вдоль бельгийской границы, где на самом деле она была исключительно слаба и не закончена.

Затем Гитлер начал играть на известном страхе английского правительства и министерства авиации. Любая попытка блокировать Германию будет встречена контрнаступлением с воздуха. Вся территория Англии, добавил Гитлер, теперь находится в пределах досягаемости новых немецких бомбардировщиков; впоследствии это заявление Гитлера штаб королевских ВВС в Лондоне ошибочно расценил как знак того, что люфтваффе действительно имеют стратегическую бомбардировочную авиацию, способную вести самостоятельные воздушные операции против основных городов Британии. Гитлер, казалось, полностью осознавал это уязвимое место в британском оборонительном мышлении и обыграл его со всех сторон. Вернувшись к непосредственной теме разговора, он начал обсуждать военные отношения союзников и Польши. Главным фактором была уязвимость Британии с воздуха. Лондон может быть атакован с больших высот без помех со стороны противовоздушной обороны, объяснял он Чиано. Затем, скорее имея в виду Чемберлена, а не Муссолини, добавил, что королевские ВВС не смогут выделить много истребителей для Французского фронта, поскольку он собирается напасть на Англию силами своих воздушных флотов сразу же после начала войны. Британцам потребуется каждый самолет для обороны своей страны.

Таково было сообщение Гитлера для Чиано. Он не дал ему ни одной возможности неправильно истолковать его слова. Будет война с Польшей, и последует немедленный массивный удар по Англии, если она решит вмешаться в конфликт. Однако каждый отдельный фактор, упомянутый Гитлером при описании немецкой военной мощи, был или недостоверным, или его и вовсе не существовало – как описание линии Зигфрида. Военно-воздушные силы не имели стратегической бомбардировочной авиации. Немецкий так называемый двухмоторный бомбардировщик был приспособлен для обеспечения поддержки наземных войск, а не для самостоятельных операций. В начале войны люфтваффе не имели ни средств – самолетов и бомб – для нападения на Лондон в более или менее серьезных масштабах, ни планов такого нападения. Но Чиано ничего этого не знал. Он ушел от Гитлера под впечатлением решимости Германии начать войну и военной мощи, которую она могла собрать на земле и в воздухе для нападения на Польшу, а если потребуется, и на союзников Польши. Они вновь встретились на следующий день, в воскресенье. Гитлер повторил сказанное накануне, но подчеркнул полную решимость покончить с Польшей. Она будет разгромлена и на следующее десятилетие прекратит свое существование как военный фактор. И он сможет выступить против западных союзников.

Чиано вернулся в Рим и подготовил для Муссолини обстоятельный доклад о своих переговорах. Однако он несколько изменил акценты Гитлера. То, что фюрер говорил между прочим, не придавая особого значения, вызвало у Чиано настороженность. В ходе воскресной беседы Гитлер сказал, что французы не смогут преодолеть немецкую оборону на западе, так же как и прорвать итальянские приграничные укрепления. При этом Гитлер отмахнулся от сомнения, как не имевшего существенного значения. Но для Чиано – и Муссолини – это было все; они это твердо знали. Итальянцы были убеждены, что они не в состоянии задержать продвижение французов вглубь Италии, а неспособность или нежелание Гитлера учитывать эту слабость итальянцев вызвали у Чиано сомнения относительно правильности оценок Гитлером других аспектов, которых он коснулся во время встречи. Именно это вызвало у Чиано куда большую озабоченность, чем вся остальная информация, которую Гитлер предназначал для передачи англичанам и французам. Это была одна из редких ошибок Гитлера, допущенных при обращении со своими союзниками, и именно она имела роковые последствия. Доклад Чиано испугал Муссолини. Он усилил желание Муссолини держаться в стороне от войны, а также обесценил значительную часть информации, которая предназначалась для французов и англичан, – картину непреодолимой германской мощи.