Странная женщина

В некрологе в той самой газете, где она работала, было написано: «Причины пожара установить не удалось». Соседи по даче вроде бы слышали ночью какие-то крики, но выйти из своих домов побоялись. Пожарных вызвали только утром, когда от дачи уже ничего не осталось, кроме развалившейся печки. Опознала её останки Вера Сергеевна по опалённому куску вечного свитера и чудом уцелевшей родинке на правой щеке.

Алёна Жукова О женском начале и мужском конце

То, что Милочка нравится всем вокруг, было ясно с её пелёнок. Воспитательница детского сада, накручивая на пальчик Милочкин локон, приторно сюсюкала: «А кто у нас такой хорошенький? У кого щечки яблочки, а губки ягодки, у кого глазоньки синие, а волосики золотые?» Милочка сосала палец, слушала и запоминала. На зимних утренниках она была незаменяемой Снегурочкой, а в спектаклях Принцессой. Когда она пошла в школу, то буквально самый первый школьный звонок оторвал её от земли. Директриса, несмотря на серьёзность конкуренции девочек из «нужных» семей, выбрала именно её, вручив медный колокольчик и усадив на щуплое плечо десятиклассника. Тогда Милочка ещё не поняла, но уже почувствовала своё женское предназначение: надо сесть на мужскую шею, cвесить ножки, и пусть носит, пока не надорвётся.

Обычно там, где она появлялась, возникало что-то наподобие электрического разряда, такая небольшая шаровая молния, отскакивающая от её сияющих глаз и мгновенно ослепляющая оказавшихся поблизости представителей противоположного пола. Но очень скоро зрение у них восстанавливалось, и они, прозрев, исчезали в неизвестном направлении. Не потому, что она была, например, глупа, всё было в пределах нормы, даже выше. Просто у неё были принципы, и отказываться от них она не собиралась. Школу почти на отлично закончила. Могла в любой институт поступать, но по причине красоты решила попробовать в театральный. Не взяли, но предложили в модели пойти. Она сходила на фотопробы, намучилась, устала и плюнула. На кой ей сдались эти психи-фотографы. Так и сяк вертят, да ещё хамят, мол, глаза у вас пустые, а пальцы короткие, хорошо бы ручки за спину спрятать. В кино сниматься хотелось. На кинопробах уж точно самая красивая была, но после никто не перезвонил. Потом захотелось в конкурсах всяких красавиц поучаствовать, да рост и рельеф телесный не позволил. В ней всего было как положено, а не так, как требуется. «И чего хорошего в жирафках этих тощих, – думала она, разглядывая свои сочные прелести, – у них что сзади, что спереди плоско, только кости торчат». И так думали многие, но не признавались, иначе бы Милочка без всяких там конкурсов стала Королевой красоты, по крайней мере, их микрорайона. Но так и не стала, может, потому, что знала себе цену или сама её назначила, но к телу всяких там желающих за просто так не допускала. А влюбляться не получалось. Это было вроде как не про неё. А как влюбишься, когда подбородок только вверх, спинка прямо и шаг от бедра? А ещё волосы могут растрепаться, косметика размазаться. Видела она своих подруг влюблённых. Смотреть страшно. Сначала вроде даже ничего, хорошеют, но потом всё хуже и хуже. Даже если замуж вышли, дурнеют прямо на глазах. В общем, дело подходило к тридцати, неказистые подружки влюблялись без памяти, сходились и расходились, обзаводились мужьями и детьми, а вот Милочка всё никак. Уже и планку понизила с большого бизнеса до среднего, на свидания ходила, но ни разу голову не потеряла. Тот факт, что она ещё в девушках ходит, радовал только православную бабушку да маму – заслуженного работника дошкольного воспитания. Сама Милочка относилась к этому как к несомненному преимуществу в поиске потенциального мужа, способного щедро оценить её женскую стойкость.