Странная женщина

Ирниколавне в наследство от предков, включая, вероятно, петровского воеводу, досталась шикарная трёхкомнатная квартира с большой библиотекой в мажорном доме на улице начальников в достославном городе Т. Но поиски смысла жизни завели её так далеко, что квартиру она втайне от близких обменяла на двухкомнатную с доплатой. Доплата пошла на благотворительность и финансирование базы поисков смысла. Годы шли, доплата куда-то испарилась, а смысл всё никак не находился. Не было рядом и мужчины, были только коллеги и, как правило, собутыльники по совместительству. Пришёл черёд и двухкомнатной квартиры обеспечить поиски смысла необходимой доплатой. В то время у неё и завелась новая необычная подруга – дрессировщица тигров из местного цирка Матильда, уморившая пятерых мужей и живущая вместе с братом-акробатом в покосившемся деревянном доме где-то в старых забытых кварталах города. Ирниколавна стала иногда по нескольку дней не появляться на работе, чего за ней раньше не водилось, а когда приходила, была мрачнее прежнего.

Однажды она спросила:

– А ты можешь мне дома люстру повесить?

Никогда в жизни не вешавший люстр, я был готов помочь Ирниколавне в чём угодно, поэтому взялся попробовать. Мы поехали к ней после работы, на улице темнело. Однокомнатная квартира, в которой практически не было мебели и вообще не было книг, производила странное впечатление, будто здесь никто не живёт. Люстра была вырвана с мясом, с потолка зловеще свисали оборванные провода.

– Что здесь произошло? – недоумённо спросил я.

– Это Матильда вырвала. Из ревности, – ответила Ирниколавна. – Только никому не говори! Она хорошая, она меня любит!

Я понял, что это тот случай, когда нужен специалист. Впрочем, специалист был нужен не только по люстрам. Самое глубокое впечатление произвёл на меня санузел. Открыв плотно запертую дверь, я отшатнулся от спёртой вони, которая обычно преследует путешественника по России в придорожных туалетах. В комнате стоял застоявшийся запах мочи и говна, и я непроизвольно зажал пальцами нос. Вместо унитаза увидел дыру в полу. А обернувшись в ту сторону, где должна быть собственно ванна, я увидел, что она наполнена до краёв чем-то бурым. Догадка пришла сразу, и я выскочил вон.

– Ирниколавна, ты с ума сошла??? – закричал я. – Ты зачем в ванну говно выбрасываешь?

– А потому что оно в дырке не смывается, – растерянно, опустив глаза в пол, пробурчала она.

Я открыл все окна в комнате и на кухне и перевёл дыхание. И тут взгляд мой упал на ветвистые оленьи рога, висящие на стене.

– А это ещё что? – в ужасе спросил я Ирниколавну, которая была убеждённым пацифистом и защитником животных.

– Наташа подарила, – ответила она, – не могу выбросить. Хоть и противно. Только ты не подумай, она же от всего сердца.

До меня начало доходить, в каком аду она живёт. Находиться в уже тёмной и провонявшей говном квартире не было никакой возможности, мы вышли на воздух, и я сам купил бутылку водки и нервно отхлебнул из горла. Мы примостились на лавочке во дворе чужого дома.

– Рассказывай! – строго приказал я, протянув ей бутылку.

Она сделала большой ответный глоток и рассказала.

– Однажды она меня изнасиловала, – с трудом произнесла она свою самую страшную тайну.

– Чтооо??? Но это же подсудное дело, ты можешь написать заявление в милицию! – искренне возмутился я.

– Да кто мне поверит… к тому же у неё всё везде схвачено, у её дочери круглосуточная палатка, к ней менты ночью за водкой ездят. Так что это бесполезно.

– Так выброси её из своей жизни! Прекрати всякие отношения!

– Не могу.

– Но почему?

– Не могу, и всё! Она хорошая. К тому же она в любой момент может ко мне приехать и увезти к себе.

– Как это? Ты же можешь ей не открывать, не отвечать на звонки.

– У неё есть ключ от моей квартиры. Она сама переставила в квартире замок, и теперь у неё есть свой ключ.

– Какой кошмар! Но ты можешь снова поменять замок, и у неё не будет ключа.

– Она всё равно у меня его выманит и сделает себе копию. Или сделает новый замок, а мне ключ не даст.

– Это как? Это же твоя квартира!

– Я ей должна много денег.

– Много – это сколько?

Я нервно сделал ещё один глоток из бутылки и протянул ей.

– Много, не знаю, но много. Она говорит, что я должна ей отдать квартиру.

– Ты с ума сошла? Это же полный криминал! Ирниколавна, надо идти в прокуратуру, в милицию, в суд! Надо выяснить, сколько ты ей должна, и постепенно выплатить этот долг. И пусть она забудет о твоей квартире!

Ирниколавна вытерла рукавом набежавшую слезу, отхлебнула из горла водки и обречённо сказала:

– Ничто уже не поможет.

Неожиданно Ирниколавна пришла в редакцию накрашенная. Выглядело это нелепо, тем более что накладывать макияж она не умела. Ярко-синие веки и чёрные ресницы выглядели по-клоунски смешно или даже, скорее, пугающе на неухоженном, не знавшем крема лице. Тем не менее она сияла и улыбалась во весь рот.

– Ирниколавна, что это? – спросил я в ужасе.

– Это Матильда меня накрасила, – с застенчивой гордостью призналась она. От неё пахло алкоголем. А Матильда со своими тиграми, видимо, тоже не умела краситься.