Странничка. История книг

– Знайте, я счастлив, – счастлив оттого, что встретил вас, – и благодарен: за каждое мгновение, что пережил, находясь рядом с вами. Хотя о вас, возможно, никто ещё этого не говорил, вы наверняка добрые и замечательные книги, – и пусть бы у таких книг нашёлся читатель. Спасибо, Странничка, что разбудила старика Тома!

– Это я, я во всём виновата! – произнесла, укоряя себя, Сказка. – Это я была наивной и глупой! Лучше бы не стало меня!

Но тут произошло нечто невероятное. Странничка оторвалась от пола и полетела.

В замешательстве оказались все, в том числе и её друзья, ведь входная дверь по-прежнему была заперта, а окон в помещении не было, если не считать тех маленьких окошек, что находились в самом верху, – откуда же тогда взяться ветру? Неоткуда. Ветра и не было. Странничка стала такой лёгкой, что для того, чтобы полететь, ей не понадобилось даже малейшего дуновения.

– Ловите её, хватайте! – закричали книги внизу.

Но никому не удалось её поймать.

Странничка поднималась всё выше и выше, пока не поравнялась с маленькими решётчатыми окошками. Приблизившись к одному из них, она качнулась в воздухе и через узкую щель, имеющуюся в нём, вылетела наружу.

– Бог с тобой, листок, лети себе, – промолвил ей вслед Криминал.

10

Книга лежала на летнем столике под открытым небом, легонько перелистываемая ветром, купающаяся в сиянии солнца.

Она только появилась на свет и полна тепла и покоя. Время для неё совершенно не имеет значения. Пусть она ещё точно не знает кто она такая, но зато ей кажется, что она – солнце, что солнце и она – неразделимы. Ей бы лежать здесь вечно и ни о чём не думать, да только для всего остального в мире существует время, и оно гонит по небу облака. Существующее время говорит о том, что есть не только покой, но и беспокойство, ведь иногда облака закрывают собой солнце. Существующее время говорит ей о том, что и для неё скоро оно начнёт существовать.

Над раскрытой книгой сидел её автор, пожилой человек; на лице у него была улыбка, а на глазах – слёзы.

Сквозь окутавшую её негу, будто бы с самого неба, струится сверкающими волокнами к ней его голос:

– Ты не представляешь, что ты значишь для меня. Я уже старик, моя жизнь подходит к концу. Но, написав тебя, я словно родился заново. Признаюсь тебе, никакой я не писатель, то есть… у меня плохо получается им быть: язык мой небогат, в словах путаюсь, предложения составляю неудачно, – над одним могу сидеть битый час. Но у меня была история, свидетелем которой я в своё время являлся и которую отчасти пережил сам, так что мне почти ничего не пришлось сочинять. Это-то меня и побудило написать тебя. Так что, хоть я и не художник слова, а честен перед своим читателем, если таковой у меня будет. Старый дурень, которому, наверное, вообще не следовало браться за это дело, вложил в тебя всю свою душу. Для меня ты – бесценная книга!

Но потом автор ушёл, а книга осталась лежать на столе. И произошло то, чего она уже с тревогой ждала: облака превратились в тучи и полностью затянули собой небо. Время для книги наступило, – холодным ветром оно перебрало страницы и с хлопком закрыло её. В потемневшем мире послышались не то отдалённые раскаты грома, не то рокот приближающейся войны. Внезапно молния с треском прорезала небо и высветила перед книгой дорогу. Это была её судьба, её фронтовая дорога жизни. И в следующий миг она увидела себя воином-солдатом, идущим по ней.

Ветер вновь перелистал страницы. Вся её жизнь пролетела перед ней в считанные мгновения. Начало пути совпало с часом последней битвы. Книге и прежде доводилось через эту битву проходить, – но с чувством, что её путь бесконечен. Теперь же от бесконечности остался короткий отрезок, за которым её ждала пустота, – потому что она больше не книга, она – всецело воин-солдат.

С криком «Вперёд!» Том шёл на врага. И ему казалось, что он идёт не один, что с ним целая рота солдат, также как и он, опьянённых радостью приближающейся победы и жаждущих одолеть остатки вражеской силы в рукопашном бою. Но потом вдруг понял: эта атака не несёт победу; рядом с ним никого нет, а враг чувствует себя спокойно, даже спорит о том, кто получит право в него выстрелить; драки не будет, будет лишь забава для врага и мгновенная смерть. Возможно, от последней его отделяло мгновение, когда он услышал крик:

– Стой, солдат!

Том остановился и обернулся на голос.

Едва держащийся на ногах от ранения командир качал опущенной головой, говоря ему тихое «нет».

– Почему? – спросил Том. – Они всё равно придут и убьют нас.

– Это приказ! – донеслось до него снова.

Но на этот раз командир не мог кричать, так как он упал от бессилия. Кричал кто-то другой. Поняв, что что-то не так, Том открыл глаза. И оказался в совершенно другой обстановке.

В памяти восстановилась цепочка недавних событий. Взор его прояснился, и он увидел своих друзей, и встретился взглядом с Холмсом, голос которого скомандовал ему остановиться.

– Почему? – задал Том другу тот же вопрос, что и своему командиру в мире грёз.