Странник

Однако известность не принесла писателю материального благополучия. И он задумывает издавать собственный альманах, который решает составлять по образцу только что начавшего выходить журнала «Живописное обозрение». Но если издание братьев Полевых ориентировалось на глобальность, то Вельтман полагал основываться более на проблемах отечественных: «<...> а между тем буду просить вас сделать мне большое одолжение: я думаю, вам ивестно по газетам, что я издаю Картины Света; в них мне хочется помещать более касающееся до России»[754]. Иллюстрированный альманах «Картины света» выходил выпусками в 1836—1837 гг., и почти весь материал подготавливал сам издатель: сочинял, компилировал или переводил статьи из иностранных журналов.

Увеличить свои доходы писателю не удалось, хотя альманах пользовался популярностью[755]. Поэтому Вельтман в 1839—1840 гг. писал для «Галатеи», в отдел рецензий, а в 1841 г. трудился с В. В. Пассеком в «Прибавлениях к Московским губернским ведомостям»[756].

Говоря о сотрудничестве В. В. Пассека, а затем И. И. Срезневского и А. С. Афанасьева (Чужбинского) с писателем, нельзя не упомянуть об их отношении к Вельтману, ярко характеризующем его как человека.

В. В. Пассек писал Вельтману в 1835 г. из Харькова: «<...> одним словом, я полюбил ваши созданья — и полюбил вас — не бывши с вами знаком, а познакомившись, жалел, что должен был скоро расстаться.

Но, ради бога, не улыбайтесь, что я объясняюсь вам в любви; я говорю, как чувствую, говорю правду и даже уверен, что ваша душа, светлая и неподдельная, как ваши творенья, примет не без удовольствия непритворпые излияния другой души»[757].

А вот что писал своей матери И. И. Срезневский 7 октября 1839 г.: «Вельтман — истинный поэт, мужчина прекрасный собою, со светлым, открытым лбом и блестящими глазами, пишет несравненно лучше, нежели говорит, но говорит умно, весело и задумчиво вместе, добр, прост, окружен книгами, беспрерывно работает, чем и живет»[758]. Спустя неделю он снова с восторгом говорит о писателе:

«И прежде всего о Вельтмане. <...> Я сознавал в нем великое дарование, — я нашел в нем — истинно доброго человека, душу, которая рада найти сочувствие с другою душою, душу художника и — Русского Человека. Я видел его в кабинете, видел в семье, видел с знакомыми: он всюду один и тот же; — не любить его нельзя, не желать ему славы грех. <...> И как он хорош собою даже по лицу: правильная, многозначительная профиль, лоб открытый, светлый, глаза, горящие огнем думы, глубоко проникнувшей душу. Я не в состоянии забыть его, не в состоянии не быть его поклонником»[759].

В письме А. С. Афанасьева (Чужбинского) от 28 сентября 1841 г. мы читаем: «<...> кроме искреннего моего уважения к вашему таланту и прежнего и нынешнего, я в вас просто влюблен; ваш прием очаровал меня, ваша беседа всегда услаждала душу мою <...>»[760].

Сближение с представителями искусства и науки не вовлекло Вельтмана в какой-либо определенный литературный кружок иди салон. В науке и в литературе он шел своим путем. В конце 1830-х — начале 1840-х годов его произведения становятся все более насыщенными критикой современного общества.

Основное содержание романа «Сердце и Думка. Приключение» (1838) — разлад в сознании человека между разумным и желаемым, чувствами и настроениями героини, девушки Зои. Противоборство сердца (чувства) и мысли, «думки» (расчета) реализуется в сказочном плане: на Иванову ночь Ведьма разделяет Сердце и Думку Зои. Еще до этого по строптивости нрава девушка не сошлась с женихом. А теперь Нелегкий направляет к Зое семь женихов, ссорящихся между собой, и браки расстраиваются. Сказочное положение — лишь условность, а в реалистическом плане рисуется гордая, строптивая девушка, глубоко страдающая от душевного разлада. Сатирически изображены искатели Зоиной руки. Благополучно завершение романа: Думка в душе Зои соединяется с Сердцем, и повзрослевшая, много пережившая героиня выходит замуж за Юрия. Социально-психологический роман, продолжая и развивая темы произведений Вельтмана середины 1830-х годов, предвосхищает роман «Новый Емеля, или Превращения» (1845).