Странник и его страна

силовой запрет и последовал в августе шестьдесят восьмого – советские танки прокатились по чехословацкому социализму с человеческим лицом и раздавили пражскую весну: и мы, двадцатилетние комсомольцы, одобряли необходимость этого шага, и повторяли о танках бундесвера, которые вошли бы иначе в Чехословакию через двадцать часов, и рассказывали о наших танкистах, которые спали под своими танками, когда чехи мирно почивали в своих постелях, какая же это оккупация?! где-то кто-то выходил на площадь, плакал, слал проклятия и телеграммы, мы были далеки и чужды этим нелояльным проявлениям, но с тех пор чехи всегда громили в хоккей СССР, могли проиграть хоть кому, но с нами ложились костьми, и у нас не было духу болеть против них, мы их понимали – и только с ними болели против своих, злорадные и благородные заговорщики, мы верили партии и правительству и любили родину,

любили родину как свое прошлое, настоящее и будущее, а оно, настоящее и будущее, съеживалось, как шагреневая кожа, стены коридора сходились, и оттуда выкачивался воздух: нельзя было даже написать, что некая фигня дорого стоит, что работяги с производства все прут, что инженер получает меньше рабочего, что нельзя купить нормальные туфли или плащ – все «доставали» по блату, из-под прилавка, с заднего входа, и вот расцвет швейкизма: все публично врали о построении коммунизма сознательными гражданами, и знали, что граждане не верят, и что граждане знают, что ораторы сами не верят; знали, что никогда не увидят заграницу, большинство никогда не сможет купить машину, и нельзя просто переехать в другой город – есть прописка, жилищное законодательство, везде масса правил и ограничений; и все боятся и ненавидят КГБ, а артисты на зарубежных гастролях сбегают в тот мир, Нуриев остался, Барышников остался, а летчик Биленко угнал в Японию свой МиГ, а зам генсека ООН Шевченко оказался шпионом, Солженицына выслали, Аксенова лишили гражданства, Кузнецов остался в Англии, Ростропович и Вишневская, дочь Сталина Светлана Алилуева живет в США, мне дважды отчетливо снился Нью-Йорк: голубой город с длинной океанской набережной, угловатый и призрачный,

призрачный сон, морок томил меня: я навсегда покидаю СССР, улетаю знаменитым четверговым рейсом из Пулкова на Вену, я в легких брюках и свежей сорочке, в руке у меня только дипломат: книга, смена белья и бутылка коньяка, на верхней площадке трапа я останавливаюсь, достаю из кармана белый носовой платок, встряхнув разворачиваю, обиваю им пыль с туфель – и картинно опускаю порхнуть на бетон аэродрома: перешагиваю порог самолета и скрываюсь внутри; все; уехал; свалил; с концами; силы кончились; будь проклята эта империя, душащая все; начинается новая жизнь, вторая жизнь, свободная, когда ты можешь делать все, что хочешь, какое счастье, восторг мешается со страхом неизвестности, будь что будет, завтрашний день как сюрприз,

сюрприз произошел в ночь накануне Нового Года, когда финская телепрограмма вдруг показала строй Т-72 с замершими смирно экипажами: по приказу они попрыгали в люки, колонна вытянулась вдоль горной дороги, и вдруг на карте запульсировала стрелка от нашей южной границы, упираясь в Кабул: не может быть, с улыбками нереального и неисчислимого идиотизма переглянулась ночная редакция: и вот уже Олег Трояновский, наш главный в ООН, объясняет, что это во исполнение договора пригласили оказать экономическую и культурную помощь, ну и ограниченный контингент в рамках параграфа, и никто никакого Амина не убивал, сам болел, афганцы сами все делают, и после четвертого круга этой сказки про белого бычка посол Франции в ООН вскочил и завопил: господа, вам не кажется, что господин Трояновский издевается над нашими умственными способностями!!! а татаро-монгольское иго было временным вводом ограниченного контингента монгольских войск по просьбе рязанского князя, вот такое наступило мрачное эн-летие,