Странник (СИ)

Лоретти встал, опираясь о подлокотник кресла, словно пытаясь выдержать вес всей правды, которая, наконец, свалилась на него. В его глазах мелькнуло сожаление, холодное и горькое. Он попытался справиться с нахлынувшими мыслями, его переполняли воспоминания — каждый момент, когда он пересекался с Альберто, смотрел на него, как на врага, конкурента, человека, с которым следовало бороться… и сына, с которым его связала невидимая нить судьбы.

— После всех этих лет, после того, что мы оба… — его голос осёкся, и он отвернулся.

Изабелла подошла ближе, её лицо оставалось твёрдым, несмотря на слёзы, её взгляд был полон решимости.

— Я пришла к тебе, потому что мне не к кому больше обратиться. — Её голос стал тише. — Пожалуйста, помоги мне спасти их. Спаси их обоих.

— Я сделаю всё возможное. Их ищут…самые лучшие мои люди. И полиция, которая подчиняется тоже мне.

Изабелла едва успела выдохнуть в знак благодарности, когда в дверь тихо постучали, и на пороге возник один из людей Лоретти.

— Сеньор Лоретти… церковь в Сан-Лоренцо… она горит.

Изабелла судорожно сжала руки, её лицо побледнело. В голове помутнело, и сердце сжалось в мучительной тревоге.

— Они сожгли церковь? — её голос дрогнул, а глаза расширились от ужаса.

Лоретти сжал зубы, стараясь подавить ярость, которая поднималась внутри него. Он понимал, что за этим пожаром кроется нечто большее. Толпа, разъярённая ненавистью, шла по следу Альберто, и если они найдут его, то не пощадят.

— Я сам отправлюсь туда, — Лоретти стиснул зубы, стараясь справиться с нахлынувшим чувством беспомощности. — Но мои люди будут повсюду — в городе, в лесах. Они найдут его, я обещаю, — он обернулся к Изабелле, и в его взгляде было что-то страшное.

Изабелла стояла молча, её лицо мгновенно побледнело, а губы едва шевелились, а руки вцепились в подол платья, кожа побелела, когда пальцы дрожа, почти разрывая ткань.

— Они хотят убить его! Убить моего сына! А что если он был там? Что если он там прятался…он и Рита?

Её голос становился всё громче, срывался, пока дрожь не охватила её тело. Стараясь выровнять дыхание, Изабелла схватилась за кресло, удерживая себя от того, чтобы не рухнуть на пол. Ей казалось, что пол уходит из-под ног, что стены сужаются, а комната, и так наполненная тьмой, погружается в непроглядный мрак.

— Альберто… Рита…Боже, нет, — её голос оборвался, когда перед глазами мелькнул образ сына и дочери, запертых в ловушке, окружённых пламенем. Её сердце, сжавшись, обрушилось в бездну ужаса.

Лоретти молча сжал кулаки, и кожа на костяшках побелела, от напряжения казалось, что кости готовы прорвать плоть. Едва уловимое движение, — и он вдруг метнулся к двери, холодным и решительным жестом указывая своему человеку выйти за ним.

— Слушайте меня внимательно, — его голос, низкий, срывающийся, не терпящий возражений. — Я хочу, чтобы вы немедленно отправили людей. Осмотрите место пожара. Пусть прочешут каждый угол, каждый тёмный закоулок. Обыщите город. Обыщите кладбище, вы не оставите ни единого камня неперевёрнутым, пока не найдёте его. И если кто-то из жителей решит приписать себе роль судьи и палача — они будут наказаны. Я добьюсь этого, чего бы мне это ни стоило.

Изабелла, кажется, не слышала его слов. Её взгляд затуманился, и сердце, захваченноё глухим отчаянием, нещадно билось. В сознании вспыхивали обрывочные картины — воспоминания, лица, рука сына, когда-то маленького, сжимавшая её пальцы, слова, обращённые к ней…нежное лицо Риты — всё это разрывалось на части, смываясь ужасом того, что прямо сейчас с ними что-то могло случиться.

— Джузеппе, — её голос дрожал, но в нём было то отчаяние, которое рождает лишь любовь матери, готовой на всё ради спасения ребёнка. — Найди их. Я не могу потерять его снова и ее…мою несчастную девочку… не теперь, когда всё открылось, когда мы знаем, кто он… Наш сын, Джузеппе.

Лоретти повернулся к ней, в его глазах застыла холодная, тёмная решимость. От него исходила какая-то суровая сила, не знающая пощады, и его слова прозвучали, как приговор:

— Я найду, Изабелла. И я уверен, что в церкви их не было. Я клянусь, что никто не тронет нашего сына… и твою дочь.

* * *

Шагая по мрачной улице, Джузеппе Лоретти не видел перед собой ни лиц, ни звуков — всё было смазано, всё потеряло смысл. Каждый шаг отдавался тяжелым ударом в груди, каждый вдох обжигал изнутри, оставляя лишь пустоту. Мутная пелена не отступала; в его голове всё звучало одно: Альберто — его сын. Его собственная кровь.

Всё, что он строил, всё, к чему стремился — в одночасье обернулось нелепой и жестокой ошибкой. Он столько лет выжигал себя ненавистью, не замечая, что это была не просто ненависть, а маскированная боль за потерянное. Всё это время он искал Альберто, безумно, яростно. И когда он наконец нашёл его, оказалось…оказалось что это самый близкий человек в его жизни.